Лицо Сано омрачилось при мысли, что его жена и сын останутся одни на милость жестокого мира. Он проговорил:
— Ты можешь не найти улик против жены и наложницы Макино, даже если я отправлю тебя за ними следить.
Рэйко кивнула, признавая логичность его предположения, однако не сдалась:
— Что, если ты не распутаешь дело? Сёгун казнит тебя вместе с семьей и вассалами.
Самурай, ослушавшийся приказа сёгуна, считался преступником, а закон гласил, что родственники и близкие соратники нарушителя разделяют его наказание.
— Давай будем надеяться, что я не подведу. — Сано явно ужаснула мысль Рэйко. — Раньше я всегда справлялся. Справлюсь и теперь — не впутывая тебя.
— Вообще-то в поместье Макино мне будет даже безопаснее, чем дома, — заявила Рэйко.
— Как это? — озадачился Сано.
— Госпожа Янагисава все еще не оставила меня в покое, — объяснила Рэйко. — Мне надо где-то укрыться на время, чтобы придумать, как с ней бороться.
— В доме главного старейшины Макино? — Сано недоверчиво взглянул на жену. — Из огня да в полымя?
— Госпожа Янагисава и ее соглядатаи удивятся, куда я делась, но им никогда не придет в голову искать меня там, — настаивала Рэйко. — Я буду избавлена от нее и полезна тебе.
Сано уставился в потолок. Его грудь ходила ходуном. Рэйко чувствовала, что он взвешивает угрозы, исходившие от госпожи Янагисавы, фракций, подозреваемых и самого расследования. Она с тревогой ждала, пока он обдумает все доводы.
Наконец Сано нарушил молчание:
— Я не могу привести тебя в поместье и велеть людям Макино взять новую служанку. Они догадаются, зачем мне это.
Рэйко улыбнулась. Сано перешел к деталям — значит, принял ее план. По спине пробежал озноб — перспектива уйти из дома на поиски убийцы превратилась в жуткую реальность.
— С этим мы что-нибудь придумаем, — сказала она.
— Я не могу отпустить тебя одну, — упорствовал Сано.
— И с этим тоже.
Сано умолк на долгий миг. Потом кивнул. Рэйко, разрываясь между страхом и триумфом, заключила Сано в объятия. Он прижал ее к себе.
— Я пойду завтра, — предложила Рэйко. — Обещаю вызнать такое, что ты не пожалеешь о своем решении.
— Обещаю, что ничего плохого с тобой не случится, — ответил Сано.
Рэйко прижималась лицом к груди мужа, поэтому ни она, ни он не видели выражения лиц друг друга.
Утро похорон главного старейшины Макино выдалось чистым, ярким и холодным. По чиновничьему району эдоского дворца двигалась процессия во главе с самураями, одетыми в черное, с белыми фонарями на шестах. Ветер трепал золотые бумажные лотосы, которые несли другие самураи. За ними следовали священники, звякая в колокольчики, ударяя в барабаны, разбрасывая по дороге лепестки роз и помахивая курильницами, чей дым наполнял зимний воздух ароматами. Перед гробом Макино ехал на лошади Тамура с похоронной дощечкой в руках. Дальше снова шли священники, напевающие сутры, а за ними несли три паланкина с женой Макино, наложницей и актером.
