Окубата назвал несколько мужских имен. Приятели Нориёси работали либо художниками, либо служащими в чайных домиках и ресторанах.
— Женщин не было?
— Нет, господин, насколько мне известной. Кроме молодой дамы, которая умерла вместе с ним. — Любитель Клубнички переступил с ноги на ногу.
Это движение вкупе с неожиданно прямым ответом подсказало Сано, что торговец лжет.
Сбивая Любителя Клубнички с толку, Сано поменял тему разговора:
— У Нориёси в городе есть семья?
Торговец прекратил переминаться.
— Нет, господин. Все его родственники в мире духов. Он говорил, что они погибли во время Великого пожара.
— У Нориёси были враги?
— Нет, многоуважаемый ёрики, — Любитель Клубнички возобновил топтание на месте. — Его все любили.
У Сано сдали нервы.
— Ну хватит! — выпалил он. — Или вы говорите правду, или я обращусь к… — Он перечислил имена, названные Окубатой. — Вы уверены, что они будут вилять, как вы?
— Мне очень жаль, но я не понимаю, о чем вы, господин. — Ноги неутомимо двигались. Половицы скрипели в такт.
— Кто подружка Нориёси?
Любитель Клубнички молитвенно сложил руки на впалой груди.
— При всем моем уважении к вам, ёрики, мне не нравится, как вы со мной разговариваете. Вы считаете меня лжецом. — Решив идти ва-банк, он прекратил переминаться. — В таком случае либо арестуйте меня и тащите в суд, либо, будьте любезны, покиньте мой магазин!
Сано на мгновение прикрыл глаза. Он почувствовал отвращение к себе. По неопытности он неправильно повел допрос. Окубата теперь ничего не расскажет. Вряд ли можно арестовать этого человека за отказ отвечать на вопросы о том, что официально считается самоубийством. Его даже нельзя арестовать за торговлю контрабандными картинками и оскорбление полицейского офицера. Судья Огю ясно дал понять: ёрики не должен делать работу за досинов.
— Я не хотел никого обидеть, — сказал Сано, раздосадованный тем, что вынужден извиняться в ответ на издевательство. — Я приехал не для того, чтобы арестовать вас или унизить ваше достоинство. Мне требуется только информация для отчета, и вы уже хорошо помогли. А теперь прошу вас о небольшой услуге. Не могу ли я взглянуть на жилье Нориёси?
«Быть может, тогда пойму, за что его убили».
— Конечно, господин. — С радостью, что расспросы о женщинах и врагах Нориёси прекратились, галерейщик отодвинул часть стены. Открылся плохо освещенный коридор. — Сюда.
Сано последовал за ним в узкий грязный дворик, ограниченный с одной стороны соседним магазином, с другой — хлипким, похожим на сарай зданием с узкой верандой. В дальнем конце располагался туалет, поленница, ряд керамических сосудов для хранения продуктов, прислоненных к бамбуковой изгороди. Горький, едкий запах туши перекрывал привычную вонь нечистот и опилок. Окубата привел Сано на веранду сараеобразного здании. Сквозь открытые двери Сано увидел совершенно одинаковые комнаты. В каждой сидел художник. Один вырезал металлической стамеской линии на деревянной доске. Другой намазывал готовую доску тушью и прикладывал к листу белой бумаги. Третий раскрашивал отштампованную гравюру.
