— Ты плачешь? — тихо спросил он. Дюпре никогда не мог спокойно переносить ее слезы. Сейчас, совершенно не видя собеседницы, ему представлялось, что по ту сторону стены стоит его Одри. И он снова, болван, довел ее до слез. — Не надо, пожалуйста, — его пальцы протолкнулись в щель и через несколько мучительных секунд дотянулись до ее пальцев.
— Ты не должен был этого делать, Антуан. Нам надо было просто поговорить.
— О чем? — он хотел убрать руку, но она не позволила, ухватив его обеими руками.
— О том, что я никогда не забывала тебя. И, если бы ты не был так категоричен, я через час после перемещения вновь была бы с тобой. Я понимаю, что это звучит жутко, но… у меня, правда, нет иного способа. Ни у кого из нас. Так мы рождаемся, и так живем.
— Вы рождаетесь? — заинтересовался Дюпре.
— Да, и я расскажу тебе все, что захочешь, если ты поймешь главное.
Он молчал, только слышно было в тишине его громкое неровное дыхание.
— Я люблю тебя, Антуан.
— Ты сводишь меня с ума, — шевелюра толкнулась в решетку его клетки.
— Нет, я не знаю, что с нами будет дальше, поэтому… должна была сказать.
— С нами? — Дюпре поднял голову. — Но ведь ты можешь…
— Нет, Антуан, не могу. Я и так потратила слишком много сил во время незапланированного перехода. Ты меня едва не убил, по-настоящему.
— И что теперь?
— Теперь я застряла.
— Как Гай?
— О, нет. Гая держит что-то другое, — она развернулась и присела на пол камеры, оперевшись спиной о решетку. — Ему зачем-то нужна эта девчонка, и теперь я не сомневаюсь, что это не романтические чувства.
— Настолько нужна, что он готов рисковать собой?
— Поверь, я сама не знаю. Увы, я не успела разобраться.
— Да, как ты сюда попала? — спросил Дюпре, присаживаясь на корточки лицом к решетке со своей стороны стены.
— Гай подставил меня.
— Кража? — он не видел, как она кивнула, но догадался по последовавшему молчанию. — Вот подонок.
— Да, он такой.
— Он ведь знает, в каком ты состоянии?
— Знает.
— То есть сознательно обрек тебя на тюрьму.
— Ну, через какое-то время я восстановлюсь, — осторожно заметила Одри.
— Через какое? — уточнил Дюпре.
— Не знаю, месяц-два.
— Месяц? За это время тебя могут еще раз убить.
Одри предпочла промолчать на последнее замечание.
— Но почему ты решила покрыть его, даже будь он сто раз влюблен?
Одри по-прежнему молчала.
— Из-за нас? — неуверенно спросил Антуан.
— Да, — долетело до него тихое, бестелесное эхо.
— Девочка моя, девочка, — горячо прошептал Антуан, и пальцы вновь потянулись к нему. Дюпре поймал их и прикоснулся к ним губами, целуя каждый по очереди. Это были незнакомые ему натруженные руки, но Антуана сейчас это не останавливало. — Мерд, ты должна выбраться отсюда. Я не вынесу, если ты погибнешь.
