Чеботарев, задумчиво оглядевший всех при трепетном свете костра, вдруг оживился и сказал с прежней непосредственностью, о которой в последние дни уже стали забывать:
— На кого же мы похожи! Чисто братья-разбойники!
Колыванов, Лундин, Баженова, как по сигналу, оглядели себя и друг друга. Баженова быстро подобрала ноги в ободранных сапогах и запахнула куртку на груди, прикрывая прожженную полу. Лундин вытянулся во весь рост, раскинул могучие руки и закинул к темному небу широкое лицо. Колыванов выпрямился, опустив тетрадь, в которой записывал наблюдения за день.
— Так немного осталось! — сказала Екатерина Андреевна.
Лундин внимательно поглядел на нее и заметил:
— Немного, да самое трудное…
Чеботарев, как бы сам испугавшись того, что вызвало его легкомысленное восклицание, поторопился успокоить Баженову:
— Через неделю будем на алмазных приисках, а там на самолет и домой! — это прозвучало у него так вкусно и хорошо, словно дома их ждало бог весть какое счастье.
Колыванов молчал. В эту минуту он впервые подумал о том, как мало у них сил, чтобы благополучно закончить работу. То ли отвык он от Урала, то ли просто в этом году зима подступила раньше? Пока нет снега, они еще могут идти, а если начнется снегопад, мороз? И он невольно наклонил голову, чтобы никто не заметил его тревоги.
Взгляд Чеботарева остановился на поникшей, безмерно утомленной Баженовой. Василий с трудом отвел от нее глаза и тихо сказал:
— Вот думали, что после войны всем станет легче… А что вышло? То надо восстановить, это переделать, и опять не стало ни сна, ни покоя. Наконец все восстановили, еще краше построили, тут бы и отдохнуть, ан нет — новые времена, новые задания! То дорога в Китай, то на целину, то вот на Урал… И все спешно, все быстро. А теперь, когда о семилетнем плане заговорили, разве можно на передышку надеяться? Неужели вот так мы и будем торопиться всю жизнь, да еще и детям в наследство торопливость оставим?
Никто не ответил Василию, и он требовательно спросил, обращаясь уже прямо к Колыванову:
— Что же вы молчите, Борис Петрович?
— А кто говорил, что строить новый мир легко? — вопросом на вопрос ответил Колыванов. — А ведь мы — первое поколение строителей!
Лундин вытянул шею, поглядывая то на одного, то на другого. Добродушное лицо его не только приобрело заинтересованное выражение, но стало даже довольным, словно он ждал такого разговора.
— Насчет идей я и сам не так слаб, — сказал Василий, — а вот надо ли все делать в одно время да еще с таким напряжением? Вот, к примеру, идем мы, разведчики, по парме на зиму глядя… Поход наш — я ваши цифры видел, Борис Петрович, — даст государству сорок миллионов экономии. Так почему бы его, поход этот, не отложить до весны? А вдруг мы не дойдем? Тогда что же, весной других посылать или вести трассу вкривь и вкось, и те сорок миллионов псу под хвост? Как же будет-то, Борис Петрович?
