Художники вышли в толпе пассажиров. И здесь их оглядывали с удивлением. На пристань сходили купцы в картузах и чуйках, мастеровые с пещурами за плечами, мешанки с мешками, из которых раздавался пронзительный визг поросят, крестьяне в домотканых одеждах и лаптях.
Грузчики торопливо выносили ящики с товаром для городских лавок, мешки с зерном, тюки ситцев.
Мелькнет в толпе и чесучовый пиджак учителя, форменный мундир почтаря или черная ряса священника.
Группа художников резко выделялась на фоне плесских жителей. Смуглый, чернобородый Левитан, изящная Кувшинникова в широкополой шляпе, Степанов, сгибающийся под этюдником, мольбертом и складным стулом, тщательно изучались плесскими кумушками, сидевшими на лавочке против пристани.
Куда идти, где остановиться? Левитан, тоже едва поднимая связки холстов, этюдник, зонт и мольберт, шел, не отрывая глаз от околдовавшей его церковки. Он хотел поселиться поблизости от нее, ведь ему так нравились эти памятники старинной архитектуры! — казалось, что свое, русское, скорее всего найдешь в древности.
Пристанские грузчики быстро расхватали багаж приезжих и повели их по набережной. Шествие растянулось на несколько шагов и замыкалось толпой белоголовых мальчишек.
Красный кирпичный дом принадлежал Солодовникову, в нижнем этаже его располагалась мелочная лавка хозяина. Он охотно сдал необыкновенным постояльцам мезонин, хотя предупредил, что дом недостроен и наверху еще не очень хорошо настелены полы.
Но кто обращает внимание на какие-то неудобства, если в окно одной комнаты виден холм и на нем та самая темная церковь, которая теперь владела воображением. В окно другой глядела Волга и зеленый лесистый противоположный ее берег.
Красный дом стоял уже не в городе, а в Заречной слободе. Подходя к нему через мост маленькой реки, Левитан оглянулся направо и пригласил своих спутников посмотреть туда же.
Грузчики, привычные к красотам родного города, однако с гордостью сказали, что маленькая речка, бегущая по живописной долине, зовется Шохонкой, зеленая гора направо — Соборная, а налево — Петропавловская. Могли ли они предполагать, что ведут на квартиру человека, именем которого через много лет будет зваться эта гора?
Левитан почувствовал неповторимость и разноликость пейзажей городка. Он улавливал красоту в природе так же чутко, как слушал музыку человек с абсолютным слухом.
Вскоре наступил вечер, которого Левитан ждал. Он поднялся с этюдником на гору к старой церковке. Все было залито золотисто-оранжевым светом заходящего солнца, но Левитану хотелось увидеть, как перед закатом вспыхнет последний солнечный луч. Он заранее подготовил рисунок, сделал подмалевок, чтобы не упустить короткий миг, которым солнце радует человека перед тьмой.
