Каждая новая картина профессора удивляла смелостью обличения, правдой, не только наблюденной, но и выстраданной.
Перов посеял в душе Левитана благородные чувства, научил его смотреть на мир без прикрас. Он открыл ему, что в страданиях его юности повинен уклад российской жизни, научил любить обездоленных и служить своим искусством тем, кому живется трудно. В неприметной, серой жизни бедняка показал красоту чувств. Не его ли пламенная проповедь развила у Левитана острое умение видеть прекрасное в будничной и скромной природе Руси?
Природу Левитан любил восторженно. Только она давала душевное спокойствие, и только она не замечала его нищеты: для нее все были равны.
Любовь к природе не пришла неожиданно, он узнал ее ребенком. Но только в Училище у Левитана появилось стремление научиться выражать в картинах свои чувства, пробужденные близостью к природе.
Поэтому-то таким большим событием был переход в мастерскую Саврасова. Рассказы о том, как преподает этот странный человек, сам влюбленный в природу, обволакивали мастерскую особой привлекательностью. Говорили, что там ученики пишут картины, чего у других профессоров еще не делали. Ждали ученических выставок, чтобы увидеть созданное пейзажистами.
За два года до того, как Левитан поступил в Училище, Саврасов написал картину «Грачи прилетели», о которой удивительно верно сказал Крамской: «Пейзаж Саврасова «Грачи прилетели» есть лучший, и он действительно прекрасный, хотя тут же и Боголюбов, и барон Клодт, и И. И. Шишкин. Но все это деревья, вода и даже воздух, а душа есть только в «Грачах».
В год, когда тринадцатилетний мальчик подал заявление о приеме в Училище, его будущий учитель создал одну из своих самых эмоциональных картин: он написал «Проселок». Надо было очень любить родную природу, чтобы так опоэтизировать унылый осенний пейзаж, заброшенную полевую дорогу.
Эта картина и многие другие, созданные учителем, волновали Левитана в дни его ученичества и в зрелые годы.
Он чувствовал себя близким Саврасову и только не достиг еще той степени мастерства, которая позволила бы ему выразить эту близость на холстах.
Левитан попал в новый для него мир. Алексей Кондратьевич был одним из тех художников, которые не таили найденного, открытого ими в итоге долгих творческих поисков. Он щедро и беззаветно отдавал себя другим, особенно если чувствовал рядом чистую душу, преданную искусству.
Он любил учеников отечески и талант приветствовал с открытым сердцем. Зато и ученики платили ему такой же искренностью.
