Особенно ввиду столь странного поворота событий. Прежде всего надо узнать, почему брат столь неожиданно у нее появился.
Их разделяло совсем небольшое пространство: садик был очень маленький, но они с тем же успехом могли стоять на расстоянии мили друг от друга. Элоизе казалась дикой мысль обнять человека, с которым она разговаривала лишь однажды, совершенно чужого для нее, несмотря на то что они одной крови.
И все-таки, почему он здесь? Элоиза забеспокоилась.
— Давайте зайдем в дом, джентльмены. Надо положить продукты в холодильник, иначе креветки испортятся на такой жаре. Дуарте, — она дотронулась до руки брата, — добро пожаловать. Ты можешь поужинать с нами, если, конечно, у тебя нет других дел.
В кухне Джон остановил ее и мрачно предупредил:
— Твой брат сказал, что ему надо поговорить с тобой.
— Да, конечно. Уверена, мы много можем сказать друг другу.
Элоиза автоматически убирала продукты. Она подошла к холодильнику с запечатанным пакетом креветок в руках и чуть не врезалась в брата:
— Извини, тут очень мало места.
— Как ты меня узнала? — прямо, без предисловий, спросил тот.
Она посмотрела в такие же, как у нее, темные глаза:
— Ты очень похож на него.
— На нашего отца? — Дуарте удивленно заморгал. — Тебе тогда было только семь лет.
— А Энрике тогда был моложе. — Хотя маленькой девочке он казался очень старым. — И моя мама хранила его фотографию. Иногда она позволяла мне класть эту фотографию в мой ящик. Я прятала ее среди газетных вырезок и открыток. Чтобы никто не догадался. — Элоиза энергично двигалась по кухне. Ей надо было что-то делать, хотя бы уберечь креветки от жары. — Почему ты приехал? Сейчас? — Она вдруг замерла от пришедшей ей в голову ужасной мысли. — Он скончался?
— Он жив, — успокоил ее Дуарте. — Я приехал потому, что ты обратилась к адвокату. — Он помолчал. Но мы все равно связались бы с тобой. Наш отец очень болен и хочет видеть своих детей.
— Сколько их у него?
«Черт! Откуда взялся такой жестокий вопрос? — подумал Джон. — Наверное, из детских страхов и слез по ночам».
Чтобы успокоить Элоизу, он обнял ее за плечи.
Дуарте засунул руки в карманы брюк:
— Ты, два наших брата и я, конечно.
— Извини, но я не уверена. — Элоиза дышала глубоко, стараясь прогнать тяжесть, вдруг сдавившую ей грудь. — Я сожалею о его болезни, но не думаю, что у нас есть что сказать друг другу. После стольких-то лет.
Она ждала, что Дуарте будет спорить, что она не права. Но он лишь пожал плечами:
