Полицейским хотелось бы уничтожить все, что напоминало о Джаблоне — Орле-Решке, точно так же и мне хотелось стереть из памяти то, что я знал о конверте. У меня было множество дел, настоятельно требовавших внимания, но я не мог ни за что взяться, поскольку прежде всего следовало хорошенько подумать.
С книгой в руках я растянулся на постели, но, механически пробежав несколько страниц, понял, что не могу сосредоточиться. Мой номер стал казаться мне еще более маленьким, чем был на самом деле, потолок и стены словно наваливались на меня. Я вышел на улицу, погулял, заглянул в несколько баров и в каждом чуточку выпил. Начал я с «Клетки попугая», по ту сторону улицы, затем посетил еще несколько заведений. По пути я перехватил в ларьке пару сандвичей. Под конец я обосновался в баре Армстронга и все еще находился там, когда Трина закончила смену. Я пригласил ее присесть рядом и предложил выпить.
— Но только одну порцию, Мэт. Мне надо еще кое-где побывать и кое-кого повидать.
— И мне тоже, но я не хочу никуда идти и не хочу никого видеть.
— Мне кажется, ты уже успел как следует набраться.
— Может, ты и права.
Я подошел к стойке и взял бокалы с неразбавленным бурбоном для себя, водкой и тоником для Трины. Когда я вернулся к столу, она подняла бокал.
— За что будем пить? За торжество справедливости?
— Ты и впрямь намерена ограничиться одной порцией?
— Это все, что я могу себе позволить. И то с большим трудом.
— Тогда выпьем лучше за отсутствующих друзей.
Вообще-то мне не нужно было вскрывать конверт, чтобы узнать, что в нем находится. Когда человек, который всю жизнь зашибал деньги, подслушивая чужие разговоры, неожиданно начинает щеголять в трехсотдолларовом костюме, совсем нетрудно догадаться, что с ним произошло.
Орел-Решка, как я знал, всегда торговал какой-то не слишком важной информацией, но, видимо, набрел на золотую жилу. Скорее всего от продажи информации он перешел к торговле молчанием. Шантажисты зашибают больше, чем простые стукачи, потому что их товар можно толкнуть не один, а несколько раз, а порой им можно торговать всю жизнь.
Беда только, что жизнь того, кто владеет подобной информацией, имеет склонность укорачиваться. С того времени, как Орел-Решка стал преуспевать, беды просто посыпались на него. Сначала рак с метастазами, затем — проломленный череп и наконец длительное купание в холодной воде.
Всякий вымогатель, как известно, нуждается в подстраховке. У него должны быть в запасе какие-то веские аргументы, способные удержать жертву шантажа от естественного стремления покончить с ним. У кого-нибудь — адвоката, подруги, любого другого человека — должны в потайном месте храниться дубликаты документов, которые использует шантажист. В случае его преждевременной смерти эти свидетельства посылают в полицию, и зловонная бомба взрывается. Вымогатели непременно предупреждают свою жертву о дополнительных опасностях, угрожающих ей. Иногда, правда, шантажист вынужден обходиться без сообщников, избегая хранить в тайнике какие-либо улики, поскольку они порой представляют собой большую опасность для всех сторон. В таком случае ему приходится ограничиваться угрозами, просто-напросто блефовать. Случается, что жертва верит его угрозам, но так бывает далеко не всегда.
