40 саженей дров, 8000 ведер воды…
До 2000 пудов сухарей…
По 400 – 500 пудов капусты, мяса, соли, гороху, разных круп и коровьего масла…
Они плюсуют вес пушек, барказа, катера и ялов, и шкиперских тяжестей, и тяжестей крюйт-камеры, и живой вес людей с их пожитками, и многое другое. Потом соображают, какой дифферент надо дать на корму, чтобы руль, подставляясь ударам волн, получил наибольшую силу для поворота корабля, и как уравновесить груз пушек и такелажа, чтобы фрегат лучше сопротивлялся крену. Они хотят возможно ниже опустить центр тяжести и, исписав цифрами десятки листов, снова придирчиво перебирают – не забыли ли чего, снова возобновляют свои расчеты. Иногда в каюту забегает Дмитрий и спрашивает:
– Может быть, помочь? Вы знаете, как я быстро делаю математические задачи. – Но, написав одну формулу, вспоминает о "бездне" других дел и исчезает.
Наконец Павел приносит Лазареву план распределения полезного груза по отсекам и называет вес необходимого дополнительного чугунного балласта 7400 пудов.
Работу проверяет лейтенант Куприянов, уже ходивший в кругосветное на "Мирном"; он объявляет:
– Чисто сделано: прямо корабельные инженеры!
Но все же Лазарев два дня держит у себя расчеты мичманов, и в это время "корабельные инженеры" ходят по фрегату так, будто доски палубы раскалены. Потом Михаил Петрович замечает их напряжение, ждущие взгляды и коротко бросает:
– Very well! Присмотрите за пошивкой парусов.
Командир фрегата не доверяет готовым парусам, которые отпускает шкиперский склад порта. Все запасные паруса шьются на фрегате. Но тут ни Павел, ни Иван Бутенев ровно ничего не смыслят. Бутенев, покрутившись два дня возле парусников, сбегает. Но Павел остается изучать новое дело вместе с шкиперским помощником Трифоновым. А эта будничная работа связывает мичмана с матросами в обстановке, когда люди могут не тянуться во фрунт и не должны отвечать казенными уставными словами.
Сухая и простая аксиома – корабль идет под парусами, стреляет из пушек. Но убрать или распустить паруса – особенно при свежем ветре – тяжкая работа. Пушки тоже требуют умелых матросских рук. А что ж эти руки? О, такие же мужицкие руки, какие в дворянских имениях засевают поля и снимают урожай, кормят и выхаживают барскую скотину, рубят и вывозят барский лес! Павел Нахимов раньше не задумывался, что эти руки принадлежат людям, которые думают, любят и ненавидят, радуются и огорчаются. Правда, в кружке Бестужевых возмущались рабством и торговлею людьми. И Павел не противоречил – действительно ужасно видеть рабом художника, услышать, что куплей-продажей разлучили членов семьи, мать с детьми. Но ведь не в таком положении крепостные Нахимовых. Они, верно, работают на господ, но без заботливого помещика как бы им было плохо в неурожайный год, и кто бы опекал ослабевшие семьи, вдов и сирот на деревне, если бы не помещик с помещицей? А Нахимовыми пруд прудить, вся Россия… Книжным и отвлеченным казался Павлу вместе со старшими братьями крестьянский вопрос, как его поднимали и обсуждали Бестужевы, не знавшие деревни.
