Олимпионик из Артаксаты | страница 51

Стоявший рядом с агонофетом глашатай громко произнёс в наступившей тишине:

— Все ли вы, счастливые гости Олимпии, согласны с тем, что этот атлет является свободным и достойным гражданином? Всегда ли его поведение было безукоризненным? Не может ли кто из присутствующих обвинить его в преступлении? Подтверждаете ли вы решение элланодиков допустить его к состязаниям?

Одобрительный гул трибун был ему ответом. Впрочем, вся эта процедура носила формальный характер и была лишь данью традициям. Задолго до начала тридцатидневной подготовки в Элиде, а также в ходе неё агенты — криптии Олимпии старательно наводили справки о всех атлетах и допускали к заключительному дню лишь тех из них, чьё прошлое и настоящее оказывались безупречными.

Однако устроители Игр строго следовали принятой процедуре. За десяток с лишним веков со времени учреждения Олимпийских игр из этого текста выпало лишь одно слово — «Эллада», стоявшее в конце первой фразы. Ранее глашатай спрашивал, является ли атлет «свободным и достойным гражданином Эллады». Но с тех пор, как Греция была завоёвана Римом и к участию в Играх стали допускаться римляне, а позже и чужестранцы, слово «Эллада» выпало из официального текста обращения.

Керикс подвёл Дамарета к столику с урной Зевса. Критянин протянул руку за жребием, как вдруг был остановлен громовым возгласом, донёсшимся с верхнего ряда трибун. Зрители повернули головы, пытаясь что-нибудь разглядеть. Однако солнце, светившее с той стороны, откуда послышался голос, слепило глаза. Было лишь видно, что кто-то в зелёном гиматионе спускается вниз по ступеням. Дойдя до конца трибун, он повторил, подняв вверх правую руку:

— Прошу слова!

С первого взгляда на этого исполина становилось ясно, что он — опытный кулачный боец. От него веяло уверенной силой. Свёрнутый нос, многочисленные шрамы на лице и особенно сплющенные, совершенно разбитые уши придавали лицу свирепость. Он скрестил руки на груди, пряча огромные кулаки, и ждал знака, чтобы продолжать. Понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы элланодики и многие из зрителей узнали в незнакомце знаменитого олимпионика Эпикрада из Афин, атлета, оказавшегося победителем в состязаниях по кулачному бою на двух предыдущих Играх кряду.

— Говори, Эпикрад, — разрешил ему элланодик-распорядитель. — Ты возражаешь против участия в состязаниях Дамарета?

— Нет, — ответствовал великан. — Я хочу быть включённым в число участников кулачных поединков.