В какой-то степени этот район — образец неудачного зонирования. Сияющие стеклом и сталью кондоминиумы соседствуют с гаражами из двутавровых балок, покрытых гофрированным железом. Дома на одну семью ютятся рядом с заводиками для переработки отходов и литейными мастерскими. Новая многоэтажная школа, как неблагодарное дитя стареющего родителя, отвернула гордый фасад от своего соседа — полуразвалившегося реликта автомастерской.
С другой стороны, местные жители, казалось, вообще не обращают внимания на весь этот хаос. Наоборот: повсюду мелькают небольшие знаки того, что они гордятся своим местом жительства. Однообразие щебня и гофрированного металла кое-где сменяет буйство фауны в горшках — бамбук, лаванда и подсолнечник. Здесь тщательно сложенная пирамида из вулканического камня, там выставка высушенных кораллов. Один из домов скрывал уродливый железобетонный фасад под любовно выращенным цветником из колокольчиков, шалфея и лаванды.
Я жил на тридцать шестом этаже одной из высоток-близнецов комплекса Белфа, в угловой квартире с тремя спальнями. Площадь явно превышала мои потребности, и большинством комнат никто так никогда и не воспользуется, но мне нравится жить на верхнем этаже, с видом на город, над всей этой суетой. Кроме того, когда я снимал квартиру, думал, что такое жилище будет говорить в мою пользу: оно не соответствует характеру одинокого мужчины с минимальными потребностями. Хотя, в конце концов, какая разница?
Я говорю себе, что люблю жить в таких местах, как Белфа, потому что родители, как правило, с недоверием относятся к чужакам, и если уж они решили, что ты свой, то неосознанно превращаются в препятствие для тех, кто хотел бы тебе досадить. Однако я знаю, что дело гораздо глубже. У меня нет семьи и никогда не будет. Возможно, меня тянет в такую среду не только из соображений оперативной безопасности, но и по другим, более глубоким причинам. Было время, когда я не чувствовал в этом потребности. Тогда меня бы удивила, если не сказать вызвала бы неясное раздражение сама мысль о том, чтобы жить вот так, как духовный вампир, агонизирующее привидение, приникшее к стеклу и рассматривающее пустым и безнадежным взглядом обыкновенную жизнь, в которой судьба ему самому отказала.
Это меняет приоритеты. Черт возьми, это меняет все ценности.
Из телефона-автомата я проверил свою голосовую почту. Устройство активируется звуком, у него чувствительный микрофон, действующий как передатчик. Если кто-то, не знающий кода деактивации телефона, войдет ко мне в квартиру, устройство бесшумно наберет номер почтового ящика, и я заранее, с безопасного расстояния узнаю, что у меня нежданные гости. Такая штука спасла меня в Токио от устроенной Хольцером засады, поэтому я стараюсь пользоваться привычными вещами, которые работают. Я каждый день проверял ящик из Токио — никаких инцидентов, и сейчас он был пуст, поэтому я мог быть спокоен, что за время моего отсутствия в квартиру никто не вторгался.
