Его лицо было белым и продолжало белеть, в какой-то момент я даже подумал, что он сейчас вырубится. А мне он нужен в сознании.
— Канезаки. Ты говорил мне о Харриоси Фуказаве. О том, как ты узнал, что он связан со мной. Продолжай, пожалуйста.
Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза:
— Мы знали… мы знаем, что он связан с вами, потому что мы перехватили письмо.
— Письмо?
Он открыл глаза:
— Его письмо, адресованное Мидори Кавамура, из Нью-Йорка. В нем упоминались вы.
Черт возьми, подумал я. Мне так и не удалось отделаться от этих парней. Они как рак. Тебе кажется, что его вырезали, а он всегда возвращается. И распространяется на близких тебе людей.
— Продолжай, — нахмурился я.
— Господи Иисусе — я же говорю, это все, что я знаю!
Если он полностью поддастся панике, я ничего полезного из него не выжму. Штука в том, чтобы держать его в страхе, но не настолько, чтобы он начал делать все, только бы угодить мне.
— Хорошо, — согласился я. — Это все, что ты знаешь насчет «как». Но ты так ничего и не рассказал мне про «почему». Почему вы пытались найти меня?
— Послушайте, вы же знаете, что я не могу говорить о…
Я крепко схватил его за горло. Глаза японца покраснели. Он попробовал освободиться от хватки. Похоже, приемчик из тех, которые показывают в Управлении на воскресных занятиях по единоборствам. Молодец, вспомнил даже в такой стрессовой ситуации. Жаль только, что не сработало.
— Канезаки. — Я ослабил хватку ровно настолько, чтобы он снова смог дышать. — Через минуту ты или останешься жить, или кто-нибудь найдет тебя рядом с твоим дружком. А теперь говори.
Я чувствовал, как он сглотнул.
— Хорошо, хорошо, — прохрипел он. Темп его речи ускорился. — Десять лет правительство США давило на Японию, чтобы она начала банковскую реформу и привела свои финансы в порядок. Но за это время ситуация только ухудшилась. Экономика начинает катиться под откос. Если процесс продолжится, Япония рухнет первой. Юго-Восточная Азия, Европа и обе Америки последуют за ней. Стране нужны реформы. Но интересы стоящих у власти препятствуют этому.
Я взглянул на него:
— У тебя осталось около сорока секунд. А ты пока не очень хорошо справляешься.
— О’кей, о’кей! Токийское отделение получило задание разработать программу поддержки реформ и устранения препятствий для них. Программа называлась «Сумерки». Нам известно, чем вы занимались в качестве «свободного художника». Думаю… Думаю, то, о чем мое начальство хочет вас попросить, — это помощь.
