— То есть вы научились японскому у нее?
Она кивнула:
— Японскому — у мамы, португальскому — у отца. Мама умерла, когда я была еще ребенком, и отец нанял няню-англичанку, чтобы я выучила еще и английский.
— Сколько вы уже в Японии?
— Три года.
— Все время в этом клубе?
Она покачала головой:
— В клубе год. Раньше я преподавала английский и португальский. Здесь, в Токио, по программе ЯОО.
ЯОО, или «Японский обмен и обучение», — финансируемая правительством программа, по которой иностранцы приглашаются в Японию, чтобы преподавать, в первую очередь свои родные языки. Судя потому, как средний японец владеет английским, у программы есть над чем работать.
— Вы научились так танцевать, преподавая иностранные языки? — спросил я.
Наоми рассмеялась:
— Я научилась танцевать, танцуя. Когда попала сюда год назад, я так стеснялась, что еле двигалась по сцене.
Я улыбнулся:
— Трудно представить.
— Правда. Я воспитывалась в очень приличном доме. И вообразить не могла, что займусь такими вещами, когда вырасту.
Подошла официантка и поставила на стол два хрустальных бокала с «Талискером» и два стакана с водой. Наоми, как истинный эксперт, капнула немного воды в виски, болтнула бокал один раз и поднесла к носу. Если бы она все еще работала в режиме хостессы, то подождала бы своей очереди и выпила после клиента. У нас прогресс.
— М-м-м-м, — замурлыкала она.
Мы чокнулись и выпили.
— О… — произнесла Наоми, закрыв глаза. — Как здорово!
Я улыбнулся.
— Как вы оказались здесь, в знаменитой на весь мир «Розе Дамаска»?
Она пожала плечами:
— Первые два года в Японии моя зарплата была около трех миллионов иен. Приходилось подрабатывать репетитором, чтобы получать хоть чуть больше. Один из моих студентов сказал, что знает людей, которые открывают клуб, где я смогу зарабатывать намного больше. И вот я здесь.
Три миллиона иен в год — около двадцати пяти тысяч долларов.
— Здесь, конечно, получше, — заметил я, осматриваясь по сторонам.
— Место хорошее. Большую часть денег мы получаем от приватных танцев «на коленях». Только танец, без касаний. Если хотите, могу станцевать для вас.
Танец на коленях — хлеб с маслом для ее экономики. И то, что Наоми предложила его в конце, — еще один хороший знак.
Я смотрел на нее. Она вправду симпатичная. Но я здесь по другому поводу.
— Может быть, позже. Пока мне очень приятно с вами разговаривать.
Наоми улыбнулась, по-видимому, польщенная. Я улыбнулся в ответ.
— Расскажите еще о своей семье.
Она сделала глоток «Талискера».
