На пути до Тулы склоны пологих пустынных гор вздымались все выше, как пирамиды. Когда-то этот город был столицей империи тольтеков, с колоннадами, башнями и величественными пирамидами. Вообще мексиканские пирамиды в Теотикуакане, Уксмале и Чичен-Итце кажутся мне зримыми свидетельствами того, как люди стремились возвести рукотворные горы: они идеально вписываются в ландшафт, а местами даже формируют его. Боготворимый народом император должен был продемонстрировать свою способность преображать землю подобно богам, и пирамиды стали грандиозными памятниками его могуществу. Город Тула давно заброшен, и его пирамиды лежат в руинах, но эти руины переживут еще не одну эпоху, свидетельствуя о былом величии империи тольтеков.
Перед самыми сумерками я увидел поле со вздымающимися к небу лезвиями мечей. Скорее всего, здесь был посеян сизаль, то есть та разновидность кактусов, из которой гонят текилу, огненный напиток, так замутивший мой взгляд.
Проводник — он же контрабандист — был сама любезность, прощаясь со мной по прибытии в Мехико. Он предложил понести мой чемодан, он позаботился, чтобы я ничего не забыл в купе, и без конца рассуждал о том, как весело я проведу время в Мехико. Я не дал ему ни гроша за услуги и весьма холодно попрощался с ним, давая понять, что так и не простил его выходки с пакетом.
Вокзал был большой и холодный. Я уже бывал здесь раньше. Город Мехико с его двенадцатью миллионами жителей и несметным количеством попрошаек (бродячие артисты и мошенники всех мастей буквально не дают прохода приезжим, атакуя их с первых же шагов в надежде получить свои жалкие песо) далеко не везде может показаться привлекательным местом. А если вспомнить о трех четвертях миллиона человек, ютящихся в районе Нецалькуалькойотль возле аэропорта, заслуженно получившем титул «самых грандиозных трущоб в Западном полушарии», я вообще сомневался, что когда-либо снова захочу побывать в этом городе. Это место словно нарочно создано для того, чтобы турист заблудился в нем с первых же шагов: смрадный, разросшийся до невероятных размеров муравейник. Видно, неспроста его выбрали своим убежищем двое самых упертых ссыльных двадцатого века: Лев Троцкий и Б. Травен.
И если уж этого было не избежать, я бы предпочел попасть сюда с раннего утра, чтобы впереди оставался целый день. Итак, я без малейшего сожаления немедленно отправился в кассу и купил транзитный билет до Веракруса. Это обойдется мне гораздо дешевле, чем ночевка в отеле, а кроме того, мне многие говорили, что в Веракрусе очень тепло, потому что он расположен на берегу теплого залива.
