— Мистер!
— Простите, я спешу на поезд.
— А когда он отходит?
— Через час.
— Но это же целая куча времени! Мистер!
Беспризорники, старухи, калеки, торговцы лотерейными билетами, разряженные юнцы, продавцы выкидных ножей, бары с текилой и грохочущей музыкой, отели с кишащими в постелях клопами — все это совершенно выбило меня из колеи. Признаюсь, меня чем-то заворожила вся эта свистопляска, однако я слишком боялся, что плата за мое любопытство может оказаться несоразмерной. «Если вас не интересует это, — сказала милая девчушка, самым соблазнительным образом задирая свою юбочку, — то зачем вы вообще здесь оказались?»
Это был хороший вопрос, и, не найдя на него ответа, я предпочел удалиться. Я отправился в кассу Мексиканской железной дороги, чтобы купить билет на свой поезд. Город находился в откровенно плачевном состоянии: мне не встретилось ни одного дома со всеми стеклами в окнах, ни одной улицы без брошенной машины, ни одного переулка без кучи отбросов. И в этот мертвый сезон, когда никто даже не пытался приукрасить его для туристов, он производил самое отталкивающее впечатление. Но ведь это наш базар, а не мексиканский. Каков купец — таков и товар.
Но были здесь и нормальные жители. Когда я платил за место в «Ацтекском орле», то мельком упомянул вежливой и обходительной дежурной, что только что вырвался из Зоны.
Она закатила глаза и сказала:
— Хотите, я вам признаюсь? Я не знаю, где это место.
— Совсем рядом. Всего в…
— Нет, не надо. Я живу здесь два года. Я знаю, где мой дом, где моя работа и где моя церковь. И этого мне довольно.
Она сказала, что я с большей пользой проведу время, если посмотрю на местные сувенирные лавки (она называла их «курио»), а не буду ошиваться в Зоне. И я воспользовался ее советом по пути на вокзал. Среди предложенных мне сувениров, конечно, преобладали корзинки, открытки и выкидные ножи. Но также я увидел пластиковых собачек и Иисусов, и резные женские портреты, и всевозможные украшения для церкви — в том числе и венок из роз толщиной с корабельный канат и с цветками размером с бейсбольный мяч. Он висел на копьях чугунной ограды, и рядом красовались фигурки святых, изуродованных аляповатой краской. И на каждом предмете имелась табличка: «Сувенир из Нуэво-Ларедо». Самое смешное, что все эти «курио» имели одно-единственное предназначение — служить доказательством тому что вы здесь побывали: кокосовый орех, вырезанный в виде обезьяньей морды, глиняная пепельница, сомбреро — они были совершенно бесполезны без этой подписи с названием Нуэво-Ларедо, однако выглядели намного более вульгарно, чем все, что мне пришлось увидеть в Зоне.
