Сопротивляясь давлению существующей власти и отрываясь от своих первоначальных идеалов, вскоре они позиционируют себя выступающими против Алтаря и против Трона. В наставлениях Третьей Палаты ордена баварских иллюминатов[36] указывается: «Короли — отцы. Отцовская власть прекращается там, где прекращается недееспособность сына, и отец оскорбил бы сына, если бы попытался сохранить свои права после этого периода. Когда государство взрослеет, оно больше не нуждается в няньках»[37]. Таким образом, Король — отец…
Но не существует способа забыть однажды усвоенное, потому как не упомянуть маркиза де Вильявисьоса, дона Педро Пидаля (которого сегодня никто уже не вспоминает и который в своей знаменитой брошюре «Filioque» утверждал следующее: «В Семье, первом обществе, мы видим авторитарную подавляющую силу, силу Отца, действующую как сила по-настоящему центростремительная, и силу либеральную, анархическую, Сына, действующую как сила центробежная. Лишить Сына власти, чтобы существовали лишь Обязанности, кажется инстинктом Отцов, Власти; а покинуть гнездо, уйти от ответа, чтобы существовали лишь Права, кажется инстинктом Сыновей, Свободы»… По его мысли Отец — это Порядок, Монархия, а Сын — Республика, анархия.
Диктатура или республика, шпаги наголо. Вейсгаупт заключает: «Когда государство взрослеет, оно больше не нуждается в няньках». Вильявисьоса заключает: «возникает Любовь, то есть Святой дух, Третья ипостась, которая и примиряет противопоставленные силы, авторитарные и либеральные, формируя треугольник»…
И этот треугольник не имеет ничего общего с Трехсторонней комиссией…
Иезуиты будут изгнаны, скатится голова Капетинга. Это наводит на размышления, поскольку Революция произошла во Франции. Английская и французская аристократия занимают высшие ступени в масонстве, посвящены в самые главные тайны. Буржуазия перебирается на другую сторону океана, захватив с собой масонские ложи и ритуалы. И такими же масонами, как Гельвеций, Дидро, Вольтер и Голдвин, были Франклин, Джордж Вашингтон, Томас Джефферсон и т. д.
Масонство рождается, таким образом, среди протестантов от sola scriptura, и поскольку никто не выражает отвращения к играм и переодеваниям, постепенно он углубляется в католические владения. Единственное Писание ведет к свободному толкованию. Свободное толкование выглядит разнузданным и расточительным в фантастических энтелехиях масонства. Они позволяют нам прийти к очевидному выводу: католическая догма, включающая в себя четкие правила проведения мессы, — это вершина рациональности, сравнимая с представительными ментальными зданиями франкмасонов.
