Знаменский прислал письмо:
«…То, что не можешь видеть свою рукопись, это — нормальное развитие событий. Придет еще такая минута, когда будешь снова ласкать ее, как молодую жену. Но надо этот момент ускорять раздумьями по тем узлам, которые в ней тянут главную линию. Не ждать пассивно. Искать новые повороты и оттенки того движения, которое там запрограммировано с самого начала. Должно возникнуть также побуждение отсечь лишнее. Жалеть текст нельзя… Если буду в Краснодаре, то возьму повесть посмотреть. Интересно все же. Да и надо вас, стригунков, дотягивать — в меру наших сил, конечно…».
У нас с Анатолием Дмитриевичем сложились дружеские отношения, завязалась переписка. Он и его супруга Нина Сергеевна хорошо знали мою жену, которая работала бухгалтером в писательской организации, и потому Знаменские в присылаемых письмах приглашали меня и жену приехать к ним в гости. А потом вдруг пришла в голову мысль: что если сходить к Знаменскому на «своих двоих», как это я проделал однажды, сходив пешком в Новороссийск?..
Погодка на удивление выдалась — любимая пора — осень! И я отважился, пошел в Хадыженск: хорошая разминка, и почему бы не посмотреть, как живут настоящие писатели!
После Горячего Ключа шел по горам. Иногда ночами при луне и ярких звездах. Мимо меня с ревом проносились груженные бревнами лесовозы. Порою так заносило прицепы, что я едва успевал отскочить в сторону. Помню, прибрел я в какой‑то поселочек (название которого не вспомню), в крайнем дворе с машины выгружали арбузы, и я напросился в помощники. Хозяева, благодарные мне, пустили к себе на ночевку. Но заснуть не удавалось, молодые хозяева что‑то не поладили между собой, и мне пришлось их мирить. Горячо убеждал, что живем один раз на свете и надо быть терпимее, добрее друг к другу. И они под влиянием моего вмешательства, смотрю, притихли. Потом включили свет в кухоньке, стали жарить картошку, позвали меня к столу, — и это среди ночи. Угостили самогоном и признались мне, что я им понравился, и мы разговорились…
Короче, в Хадыженск я пришел где‑то во второй половине дня. Постоял, отдышался у калитки, где жили Знаменские, и наконец дождался, когда гавкнет огромная овчарка. Поверх высокого забора я разглядел ухоженный просторный двор, у входа в дом — беседку, оплетенную виноградом, и ровную дорожку, что вела от крыльца к калитке. По этой дорожке вышел ко мне в пижаме Анатолий Дмитриевич, удивился, узнав меня. Следом за ним вышла Нина Сергеевна. Она улыбалась. Недоумевая, спросили, почему я без жены приехал?
