Наконец Бахрушев сел в кресло. Обведя собравшихся взглядом, сказал:
— Операцию по ликвидации банды Оганова необходимо форсировать. Не вернувшийся с задания самолет, безусловно, вызовет у абверцев беспокойство. И лично я не поручусь, что они не пришлют нам новых «гостей». — Иван Сергеевич помолчал немного, а потом, обращаясь к подполковнику-авиатору, спросил — Товарищ Платонов, что с «Фокке-Вульфом»? Когда он будет готов?
Подполковник поднялся:
— Я думаю, к завтрашнему утру закончим ремонт.
— Хорошо, — Бахрушев кивнул. — А что у вас, Васильчиков?
— Как вы приказали, людей отобрал, проинструктировал. Так что у нас готовность полная.
— Ясно. — Полковник закурил. — Только еще раз объясните людям, что оружие можно применять только в крайнем случае. Я уверен, что в этой банде далеко не все — ярые враги Советской власти. И не наша задача их казнить. Наша задача — обезвредить.
— Вас понял. Не подведем!
Сказано это было так, что и Бахрушев и Петраков почувствовали: комэск все организует без сучка, без задоринки. Вообще, после того как Васильчикова посвятили в суть операции, он с каким-то особым азартом помогал контрразведчикам. И если еще две недели назад, направляясь с фронта в тыл, он обижался на командира полка, остановившего свой выбор именно на его эскадроне, то теперь майор гордился, что именно ему и его казакам-пограничникам приходилось участвовать в операции, проводимой работниками «Смерша».
После слов комэска в кабинете повисло тягостное молчание. И никто не решался нарушить его. Наконец Иван Сергеевич загасил папиросу, сказал:
— Значит, так. К завтрашнему утру все должны быть в полной готовности. Связь со мной держать постоянно. К операции можем приступить в любую минуту. Все. Свободны.
Когда кабинет опустел, Бахрушев расслабил портупею и прилег на диван. Ему казалось, что едва он ляжет, как тут же заснет. Но сон не шел. Усталость отступала перед тревожным и томительным ожиданием известий из банды.
…Оставшись с глаза на глаз с Огановым, Куксов почувствовал себя намного уверенней. Стараясь держаться и говорить надменно, Сергей потребовал вернуть ему вещмешок:
— Я боюсь, ваши варвары испортят рацию. А эта штука сегодня для нас с вами, господин Оганов, — самая необходимая. — Куксов посмотрел на часы. — Кстати, скоро я должен выйти в эфир.
Оганов молчал. Сергей заметил, как передернулось лицо бандита при слове «варвары», невольно подумал — не переборщил ли? Между тем Оганов еще раз достал медальон и, поднеся его к свече, стал внимательно рассматривать. Наконец он сказал:
