— Чего он на меня, падла? — кипятился Шамардин. — По морданции бы ему, чтоб заткнулся!
— Вам велено не выходить отсюда, — напомнил Мурзин.
Не обращая внимания на ропщущего Шамардина, мимо зубоврачебного кресла, которое бессмысленностью и никчемностью своей в этой зале неприятно саднило душу, прошел к столу, сел, взял в руки черную коробочку. Он ничего не знал, говорить было не о чем, но возникало почему — то странное чувство, будто все уже понял, догадался когда — то давно, а потом забыл, и сейчас нужно не сообразить, не понять, а именно вспомнить, как вспоминаешь утром промелькнувший и забытый сон, который, кажется не этой ночью приснился, а бог весть когда, чуть ли не в детстве.
Коробочка была закрыта. Сидя за столом под взглядами шестерых купцов, Константинова и Шамардина, Мурзин держал в руке коробочку, силился вспомнить и не мог — память скользила по всему тому, о чем рассказывали эти люди. Ей, бедной, не за что было зацепиться.
Пепеляев не вошел, а влетел в залу, за ним — дежурный по комендатуре, двое юнкеров и Милонова.
— Ну что?
Вопрос Пепеляева обращен был к Мурзину, но Шамардин, словно именно он играл здесь главную роль, успел ответить первым:
— Ищем, ваше превосходительство… Ищем!
Мурзин ничего не сказал.
— Встать, — велел ему Пепеляев.
Он встал, не выпуская из пальцев коробочку.
— Господа — а! — спохватившись, провозгласил дежурный по комендатуре.
Грибушин и Ольга Васильевна нехотя поднялись, прочие уже и так стояли.
— Садитесь, мадам, — сказал Пепеляев и снова повернулся к Мурзину. — Что, провели тебя Сил Силычи?
— Не меня одного.
— Ну, это мы еще посмотрим… Спрашиваю в последний раз, господа: где перстень?
— Скажу за всех, — ответил Грибушин. — Нам нечего добавить к тому, что мы уже сообщили вам и вашему помощнику…
Плавно округленные фразы, голос вкрадчивый и вместе с тем уверенный, барственное мановение большой белой руки. Пепеляев посмотрел на Сыкулева — младшего, который, как предполагал Грибушин, силой внушения соткал из воздуха перстень ценой в тридцать три тысячи рублей. Гипнотизер, борода веником, был красен, тяжело дышал и держался рукой за спинку стула. Господи, подумал Пепеляев, да такому и на трешку не соткать! Или Грибушин нарочно пускает пыль в глаза? Может быть, они с Сыкулевым — пара, при обыске передавали перстень друг другу?
А Константинов? Что за чушь с этими исчезающими бриллиантами? Кстати, ведь в прошлый раз его не обыскивали. Почему? Пройдохи под маской юродивых, вот уж поистине бедствие национального масштаба.
