Кошка, невесть когда просочившаяся через дверь, потёрлась боком о ногу Этель и тут же скрылась в тёмном углу.
- Трёхшаговый? — Мивин показалась из-за двери, растрёпанная ещё сильнее, чем мгновение назад, и с пузырьком тёмного стекла в руках. — Я думала, его только эти… наёмные убийцы применяют.
Этель пожала плечами, понимая, что её комментарии вряд ли помогут вылечить Эйрин. Она спиной прижалась к дверному косяку, только сейчас понимая, как устала, как ноют ноги, и гудит в голове. Пальцы выстукивали нервную дробь по деревянной панели — сами собой. Раньше Этель умела контролировать себя и всегда пресекала нервные, лишние действия, а теперь сил на это не хватало.
- Тут идти-то далеко? — Целительница появилась снова. Она натягивала просторную куртку и никак не могла попасть в рукав.
- Чрезвычайно близко, — вздохнула Этель, в мыслях снова вызывая образ неухоженного дома на окраине Морейна. Портал нужно было поставить как можно точнее, чтобы любопытные соседи не доложили солдатам о странном свечении в заброшенном саду.
Время капало медленно — остатками дождя с ложбинки в старой крыше на опавшие листья, — и Этель кожей ощущала каждую каплю. Она знала — время уходит.
- Тогда пойдём быстрее. — Мивин докладывала в сумку какие-то свёртки, металась по комнате и гремела ящиками в шкафу. Казалось, что запахов в доме поприбавилось, хоть в общей гамме отдельные ноты было уже не различить.
Испуганная суетой кошка забилась в угол под звериную шкуру, свисающую со стены, и блестела оттуда глазами. Этель думала о дочери, оставшейся на холодных простынях чужой кровати. О темноте в глазах Эйрин. О том, как она произнесла одно только слово: "Мама", — и во рту Этель стало солоно от проглоченных слёз.
Она не расслышала шагов, но краем глаза заметила, что в дверном проёме возник силуэт мага. Он постоял несколько секунд, привалившись плечом к косяку, и приостановил суматоху одной фразой:
- Прости, ты надолго?
Целительница потрясла головой, не отрываясь от шуршащей бумаги, которую разворачивала. Этель не сразу на него обернулась, снова и снова прокручивая в памяти мгновение, когда Эйрин лежала на её руках и смотрела — пронзительно — прямо в глаза. Только знакомая нотка и незнакомое беспокойство заставили её поднять голову.
Он смотрел на неё. Только на неё. И произнесённая фраза, вернее всего, была только причиной, чтобы выйти. Этель ощутила, как задрожали её пальцы.
Он поседел. Да, и раньше в свете шаров белого пламени Этель замечала серебро в его волосах, но сейчас для этого оказалось достаточно одного беглого взгляда. А в остальном он остался таким же, только морщинки у самый уголков губ и ещё две — на лбу, стали ещё четче, ещё глубже.
