После завтрака отправились вдвоем на прогулку. По мосту перешли Пахру, поднялись на гору, походили по городским улицам, заглянули в книжную лавку. И Владимир Ильич купил Надсона. В большом и тенистом парке сели на скамейку.
- Посмотрим, посмотрим, что тут нам поближе. - Перелистывая книгу, он глазами выхватывал отдельные строки: - "...наша песнь больна!", "Исхода мы не знаем". Жаль - рано умер поэт. В то время и другие не знали исхода. "Ночь жизни". Ничего, после ночи наступает рассвет. "Спите, тревожные думы!" Напрасно убаюкивает. Совсем напрасно. - Приопустил книгу. - Как вы думаете, Пантелеймон Николаевич, отчего такое уныние?
- От духовного кризиса второй половины восьмидесятых годов.
- Да, да. Вне сомнения. От кризиса народовольчества. От политической реакции. Посмотрим еще. "И вдали я обещанный рай разгляжу и дорогу к блаженству толпе укажу!" Туманные строки. Пойдем дальше. "Зерно грядущих гроз". Хорошо! Но, пожалуй, для облегчения шифровки мы остановимся на более популярном: "Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат". Подойдет? Я думаю, тут есть все буквы алфавита. Но проверка никогда не лишняя. Да, все. Держите. И скажите Ольге Борисовне, чтобы страничка ничем не выделялась...
...А на ней после неоднократной шифровки да расшифровки все-таки остались следы пальцев. Хоть и жаль, но лучше вырвать листок. И соседние листы - тоже.
Проводив мужа, Ольга Борисовна развела лимонную кислоту и, поправив пенсне, между строк обычного письма о рыночных ценах и погоде переписала оставленную мужем хронику последних событий, главным образом петербургских. В конце письма зашифровала: "На севере громаднейшая нужда в Ваших изделиях". И поставила подпись мужа: 2а 3б. На конверте надписала адрес одного врача в Бельгии. Знала: тот сразу же перешлет в редакцию "Искры". Из томика Надсона выдрала несколько страничек и вместе с оглавлением сожгла в загнетке русской печи.
Надела на Оленьку мягкие валенки, беличью шубку, сшитую из шкурок, привезенных с собой из Сибири, и взяла за руку:
- Пойдем, доченька, ту-ту-ту смотреть.
Оленька, подпрыгивая, порывалась к порогу:
- Пало... Парло-во-зик!..
Муж напрасно напоминал об осторожности, - они же давно договорились не отправлять конспиративные письма через городскую почту. На вокзале Ольга Борисовна опустила очередное послание в почтовый вагон скорого поезда, идущего к границе.
3
В тот же день пришло письмо из Выборга. Почерк незнакомый. Обратного адреса нет. От кого же? Рука явно женская.
