После масленицы к ним приехал гость из сельца Литвиновичи, что на Могилевщине, - младший брат Пантелеймона, передал поклоны от батюшки, деревенского священника, и гостинцы от матушки - туес моченых яблок из собственного сада и лагунок пахучего конопляного масла.
- Ну, а капусту-то, - сказал, разводя руками, - тут где-нибудь купите. У нас она добро уквашена, с анисом, есть с морковочкой, да ведь дорога-то неблизкая.
- Большое спасибо. Матушке отпишем, поблагодарим, - говорила Ольга Борисовна, принимая подарки. - Пантелеймоша любит конопляное масло...
- Пареньком бегал на маслобойку, - вспомнил старший Лепешинский. - Ел горячий жмых. Горстями прямо из-под пресса...
Семья у священника из захудалого прихода была многочадной: матушка разрешалась от бремени чуть не каждый год, подарила батюшке полторы дюжины дщерей и сынов. И хотя некоторых бог прибрал во младенчестве, застолье было такое, что не напасешься деревянных ложек.
Одну половину церковной земли отец Николай сдавал мужикам в аренду, другую оставлял за собой: косили, жали и молотили ему прилежные прихожане. Но и юные поповичи в летние каникулы приучались держать в руках литовку и серп. И Пантелеймон расспрашивал брата о хлебах и сенокосе, о приходской школе и бурсе. Вспомнил: ему, старшему из сыновей, посчастливилось девяти лет его отвезли не в духовную семинарию, куда обычно направляли поповичей, а в классическую гимназию, которая открыла путь в мир. И всем младшим он советует:
- Только не в семинарию, откуда выходят... духовные жеребчики!
У брата от удивления приотвисла губа. И еще больше ошеломило еретичество, когда невестка накрыла стол к обеду. Он встал перед иконой, готовый вместе со старшими прочесть вполголоса "Отче наш", но те, даже не перекрестившись, сели за стол, и Пантелеймон шевельнул свободный стул:
- Не торчи столбом - садись. И ешь... во благодарение людского труда.
- А как же так-то?.. Богородица увидит... Боязно...
- Привыкай. И не верь церковным сказкам.
- А-а, а-а... - Брат, заикаясь, указал глазами на икону. - Для чего же?.. И лампадка висит...
- Для погляда. Для людей.
- Батюшка узнает...
- Пусть знает. Может, ему откроются очи.
- Он молебны служил, чтобы тебя из острога выпустили...
- Молебнами тюремного замка не откроешь. - Пантелеймон положил руку на плечо брата. - Ешь. Человек дал нам пищу. Он сильнее выдуманных богов.
2
Статистик Лепешинский собирался в очередную служебную поездку по губернии. Вместе с вещами положил в чемоданчик читаный и перечитанный роман Крестовского "Петербургские трущобы", под переплет засунул несколько листовок, полученных из-за границы. За спинку дорожного зеркала в футляре запрятал "Искру". Поцеловал в щечку Оленьку, потом жену:
