— Говорите, моя шляпа? — возразил он с жаром. — Но откуда вы знаете, что это моя шляпа? Вчера ночью в окрестностях школы могли рыскать сотни епископов.
— На ней ваша фамилия. Ваша фамилия. Ваша фамилия.
Епископ стиснул ручки кресла, в котором сидел. Глаза генерала просверливали его насквозь, и он все больше ощущал себя овцой, которая имела несчастье столкнуться с фабрикантом мясных консервов. Он как раз собрался указать, что надпись на шляпе могла быть поддельной, как вдруг в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул директор, который в своем кресле съежился в дрожащий комок.
В кабинет вошел мальчуган в итонском костюмчике. Его лицо показалось епископу смутно знакомым. Лицо это напоминало зрелый помидор с присобаченным к нему носишком. Однако не это поразило епископа: мальчуган обладал сходством не столько с помидором, сколько с чем-то совсем другим.
— Сэр, извините, сэр, — сказал мальчуган.
— Да, да, да, — раздраженно сказал генерал Кровопускинг. — Беги играть, мальчик, беги, беги. Разве ты не видишь, что мы заняты?
— Но, сэр, извините, сэр, это про статую.
— Что про статую? Что про нее? Что про нее?
— Сэр, извините, сэр, это я.
— Что! Что! Что! Что! Что!
Епископ, генерал и директор издали это восклицание хором, причем «что» распределялись следующим образом:
Епископ — 1
Генерал — 3
Директор — 1
–
Итого — 5
Отвосклицавшись, они уставились на мальчугана, который тем временем стал карминным.
— Что ты сказал? — вскричал директор. — Ты выкрасил статую?
— Сэр, да, сэр.
— Ты? — сказал епископ.
— Сэр, да, сэр.
— Ты? Ты? Ты? — сказал генерал.
— Сэр, да, сэр.
Наступила волнующая пауза. Епископ смотрел на директора. Директор смотрел на епископа. Генерал смотрел на мальчика. Мальчик смотрел на пол.
Первым молчание нарушил генерал.
— Чудовищно! — воскликнул он. — Чудовищно! Чудовищно! Никогда ничего подобного не слышал. Мальчик должен быть исключен, директор. Исключен. Иск…
— Нет! — сказал директор властным голосом.
— В таком случае выпороть его хорошенько. Хорошенько. Хорошенько.
— Нет! — Преподобный Тревор Энтуисл словно облекся новым величавым достоинством. Он несколько учащенно дышал через нос, а его глаза обрели нечто рачье.
— В вопросах школьной дисциплины, генерал, я со всем уважением требую полной независимости. Я разберусь с этим делом, как сочту нужным. По моему мнению, оно не требует принятия столь строгих мер. Вы согласны со мной, епископ?
Епископ, вздрогнув, опомнился. Он думал о статье, которую только что написал для одного из ведущих журналов, где рассматривал тему Чудес, и теперь сожалел, что тон ее, в соответствии с направлением Современных Взглядов, был почти скептическим.
