— Да так. Никакой особой причины. Просто вы мне показались чуточку странноватым там, на водосточной трубе.
Епископ слегка огорчился:
— Так, значит, вас не обманула наша э… невинная хитрость?
— Нет.
— Мы с директором вышли подышать воздухом, — объяснил епископ, — и он потерял ключ. Как прекрасна по ночам Природа, Муллинер! Темные бездонные небеса, легкий ветерок, будто нашептывающий вам на ушко свои секреты, благоухание юных растений.
— Да, — сказал Августин и немного помолчал. — С утра тут началась порядочная заварушка. Вчера ночью кто-то покрасил статую лорда Хемела Хемпстедского.
— Неужели?
— Да.
— Ну, что же, — снисходительно промолвил епископ, — мальчики остаются мальчиками.
— Крайне таинственное происшествие.
— Бесспорно, бесспорно. Однако, в конце-то концов, Муллинер, разве сама Жизнь не тайна?
— Но особая таинственность заключается в том, что на голове статуи обнаружили вашу шляпу.
Епископ вздрогнул:
— Как!
— Стопроцентно.
— Муллинер, — сказал епископ, — оставьте меня, мне надо кое о чем поразмыслить.
Он торопливо оделся и немеющими пальцами кое-как застегнул гетры. Теперь он вспомнил все. Да-да, он надел шляпу на голову статуи. В тот момент эта мысль казалась превосходной, и он ей не противился. Как мало в момент совершения самых, казалось бы, обычных действий мы думаем о том, сколь далеко идущими могут оказаться их последствия!
Директор как раз наставлял шестой класс в премудростях греческого, и епископ не находил себе места, пока в двенадцать тридцать удар колокола не возвестил начала получасовой перемены. Он замер у окна, изнывая от нетерпения, и скоро в кабинет вошел директор — тяжелой походкой человека, которого что-то гнетет.
— Ну?! — вскричал епископ, едва он переступил порог.
Директор сбросил шапочку и мантию, после чего рухнул в кресло.
— Не могу понять, — простонал он, — какое безумие владело мной вчера ночью.
Епископ был очень расстроен, но подобное слабодушие не могло его не возмутить.
— Я отказываюсь вас понимать, господин директор, — сказал он сухо. — Наш долг требовал выкрасить статую в знак протеста против неоправданного возвеличивания того, кто, как мы оба знаем, был школьной язвой.
— И полагаю, ваш долг требовал оставить вашу шляпу на ее голове?
— Вот тут, — признал епископ, — я, возможно, зашел слишком далеко. — Он кашлянул. — А это предположительно необдуманное действие пробудило подозрения у власть имущих?
— Они не знают, что и подумать.
— Какова позиция попечительского совета?
