Как тебе, несомненно, известно, любимое времяпрепровождение магараджей — охота на тигров из беседки на спине слона. И в прошлом нередко случалось, что магараджу поджидало разочарование из-за расхождения во взглядах слона и его владельца на охоту как приятный досуг.
Чересчур часто слоны, завидев тигра, поворачивались и галопом отправлялись домой. Для борьбы с этой их повадкой я и создал муллинеровский „Взбодритель-Б“. Одна столовая ложка „Взбодрителя-Б“, подмешанная к утренней порции отрубей, понудит боязливейшего слона громко затрубить и, глазом не моргнув, ринуться на свирепейшего тигра.
А потому воздержись от употребления содержимого флакона, сейчас у тебя находящегося.
Остаюсь
Твой любящий дядя
Уилфред Муллинер».
Досконально изучив дядину эпистолу, Августин некоторое время пребывал в глубоком раздумье. Потом поднялся на ноги, насвистел несколько тактов псалма, исполняемого во время службы двадцать шестого июня, и вышел из комнаты.
Полчаса спустя по проводам летела следующая телеграмма:
«Уилфреду Муллинеру
„Башенки“, Малый Лоссингем, Сейлоп.
Письмо получено. Вышлите незамедлительно наложенным платежом три ящика „Б“. Благословенны житницы твои и кладовые твои. Второзаконие, двадцать восемь, пять.
Августин».
Близился вечер очередного воскресенья, и в залу «Отдыха удильщика» вошел мистер Муллинер, на чьей голове, вместо обычно украшавшей ее старенькой видавшей виды фетровой широкополой шляпы, на этот раз красовался блестящий цилиндр. Цилиндр этот вкупе с солидной чернотой его костюма и елеем в голосе, каким он заказал горячее шотландское виски с лимоном, натолкнули меня на заключение, что он почтил своим присутствием вечернюю службу в нашей церкви.
— Хорошая была проповедь? — осведомился я.
— Очень недурная. Читал ее новый младший священник, как будто бы приятный молодой человек.
— Кстати, о младших священниках, — сказал я. — Мне хотелось бы узнать, что сталось с вашим племянником. С тем, о котором вы рассказали мне на днях.
— С Августином?
— Тем, который принимал «Взбодритель».
— Да, это Августин. И я польщен и очень тронут, — продолжал мистер Муллинер, просияв, — что вы не забыли тривиальную историйку, которую я вам поведал. В нынешнем эгоцентричном мире далеко не всегда можно найти столь отзывчивого слушателя. Дайте вспомнить, на чем мы расстались с Августином?
— Он только что стал секретарем епископа и поселился в епископском дворце.
— А, да! В таком случае мы вернемся к нему примерно через полгода после указанной вами даты.
