Наконец, бдение закончилось, монахи, гости и паломниками стали выходить из храма, и довольно скоро в здании остались только вор и пономарь, в обязанности которого входило тушить лампады. Делал он это специальным опахалом, так как задувать свечи и лампадки нельзя, — это считается неблагоговейным, да и висели некоторые лампады очень высоко. Когда пономарь покончил с передней частью храма, Алексей на цыпочках прокрался к большой архиерейской стасидии и спрятался за ней. Охранявшие стасидию у ее подножия два маленьких деревянных грифона, казалось, сердито косились на вора.
Закончив, пономарь, грузный рыжеволосый дьякон, неторопливо удалился, закрыв за собой большую храмовую дверь. Алексей подождал ещё немного, осторожно выглянул из‑за своего укрытия и, внимательно осмотревшись, пошёл к северной алтарной двери.
Достав из кармана набор отмычек, Алексей почувствовал хорошо знакомое ему приятное волнение, которым всегда сопровождались его противозаконные деяния, и нагнулся к замочной скважине, чтобы точно определить, какие нужны отмычки…
Вдруг где‑то рядом с ним тихо звякнуло. Алексей быстро выпрямился и, оглянувшись, увидел стоящего у южной двери монаха, испуганно взирающего на Алексея. В руке он держал кольцо со множеством нанизанных на него ключей.
Первым заговорил монах.
— Эй! Что вы здесь делаете?! Служба давно закончилась! — неуверенно, но грубо окликнул он Алексея.
— Я паломник, вот, заснул на службе… А вы… наверное, пономарь?
— Я‑то пономарь…
— Отец пономарь, тогда откройте мне дверь, пожалуйста, — пойду, отдохну перед литургией.
Монах почесал в затылке и как‑то странно огляделся.
Алексей, прищурившись, наблюдал за ним — тот явно нервничал.
— Ну, хватит дурака валять, — Алексей подошёл к незнакомцу. — Я знаю, как выглядит здешний пономарь, вы на него что‑то не очень похожи — где же рыжая борода? очки? — он, ухмыляясь, смотрел на поникшего собеседника.
Тот продолжал молчать.
— Я думаю, мы с тобой пришли сюда с одной и той же целью.
— Возможно, возможно, — отозвался, наконец, незнакомец, нервно пощипывая бороду и отводя взгляд.
— Знаешь, — продолжил Алексей, мне нужен крест, и тебе, как я понимаю, он тоже нужен?
Монах тяжело вздохнул.
— Да простит меня Господь.
Они помолчали.
— Отлично! — Усмехнувшись, продолжил Алексей. — Ну, и что же мы будем делать? Распилим его пополам?
— Нет, конечно! — В глазах монаха появился благоговейный испуг. — Это кощунство. Давай, кинем жребий: кто выиграет — тот забирает крест, кто проиграет — возьмёт остальное. Ну, что сможет унести. Это тоже добыча немалая.
