«Уважаемая Наталья Ивановна, пишет Вам незнакомая женщина. В Адлере, где я живу, мы познакомились с моим будущим мужем и поженились. Он по национальности грек, но родился и вырос в городе Сочи. До регистрации мой муж не знакомил меня со своей семьей, мы встречались с ним то в парке, то в кафе или у меня дома, и он мне не говорил, что его мать против нашего с ним брака. Сейчас я понимаю, что он просто надеялся на то, что его мать смирится, узнав о регистрации нашего брака. Но в первую же нашу встречу она мне сказала: «Я не та гречанка буду, если вас не разведу!» Два месяца мы с мужем жили у моей мамы, и вот однажды он сказал, что его мать зовет к ней прийти. Конечно же я пошла, так как надеялась, что наконец-то все обошлось.
Она накормила нас и подарила мне маленькую атласную подушку, которую я забрала с собой домой. В первый же день мой муж меня сильно избил. Свалил на пол и пинал сапогами. Позже он просил у меня прощения и, схватившись за голову, повторял: «Как я мог на женщину поднять руку?» С этого момента в нашем доме поселилась беда. Муж мне слово, я ему десять. Не хочу кричать, а ору как ненормальная. Каждый день, не переставая, случались всякие неприятности. То перегорит печь, то компьютер, ни с того ни с сего сломается телевизор, сорвет шланг со стиральной машинки и затопит соседей, теряются вещи, ключи, деньги, документы, как будто сам черт поселился у нас и творит гадости. Не было часа, чтоб у меня что-нибудь не ныло, не болело. То зубы, то желудок, то нога, то рвота, то понос. Мама взяла нашу фотографию и понесла к одной бабуле. Та, посмотрев, сказала: «Ищите в подушке, что найдете, принесите, я посмотрю». Мы с мамой распороли подаренную свекровкой подушку и просто обалдели от найденного. В ней кроме пуха были еще клубки собачьей и кошачьей шерсти, тряпочка с кровью, косица, сплетенная из седых волос, бараньи какашки и какая-то трава. Пошли мы с этим трофеем к знахарке, та зажгла свечку и стала читать молитву. Какую молитву она читала, я не знаю, читала она шепотом, но вдруг бабушка завалилась на бок, ей стало плохо. Из другой комнаты выскочила ее дочь, пожилая женщина, и кинулась к бабульке, а нам закричала: «Идите, уходите, не видите, ей плохо!»
