— Вставай, Александр Егорович, а пистолет‑то у меня игрушечный, корейский. Я специально для тебя его купил на барахолке.
— А я разве виноват, — осмелел хозяин. — Порядок был такой в армии. Завели такой, вначале тебя мочалят, а потом — ты. На этом армия держится. Где ты в людском обществе равноправие видел?
В желтых глазах у Луценко вспыхнул живой огонек;
— Порядочек!
Хлопнула дверь. Наконец Антонина Михайловна принесла из летней кухни компот и яиц в миске.
— Сейчас я вам яишенки поджарю, — пообещала сержантская жена, — вы здесь не скучали?
— Нам весело было! — успокоил ее Калачев. — Делились воспоминаниями.
— Кто же самый памятный?
— У меня память оказалась покрепче, а у него того… — терял такт Калачев.
— А — а-а! Какая наша память. Он голову свою не тренирует, все больше по хозяйству, руками, это вы ученый.
Надо было уходить. Калачеву сделалось стыдно. Кому он отомстил? Совершенно другому человеку. Тот ведь Луценко подох давно, как паршивая собака. А этот незнакомец перед судьей угодничает.
Выпили, попросили и хозяйку пригубить рюмочку. Она говорливая:
— А что это вы дембельский альбом не разглядываете? Я в одно время ревновала своего мужа к дембельскому альбому.
— Брось ты чепуху городить, — рассердился Луценко. Умеет все‑таки сердиться.
— А что? Вон вы там какие красавцы! И товарищ твой на молодость полюбуется.
— У меня альбом такой же, — покачал головой Калачев.
— А мой книжек никаких не читает, кино по телевизору не смотрит, а как на душе у него свербит, как мается, открывает свой бархатный альбомчик. И вздыхает. У вас такой же?
— Такой. Точь — в-точь, — подтвердил Калачев, — давайте еще по рюмочке, и я на станцию побегу. Автобус.
— Как, вы вроде ночевать собрались?
— Домой край надо, завтра на работу.
— А — а-а! — фальшиво огорчилась женщина. — А то места хватит, сидите.
— Ладно, товарищ сержант, давай я тебя поцелую!
Луценко пугливо отшатнулся.
— Ты что, обиделся что ли? — шепотом спросил Калачев.
— Нет. Что ты! Так и надо. Я бы тоже так поступил. А как это тебе помолодеть удалось?
— Пустяки! Часики у меня есть такие, трофейные ча- сики — скороходы, дедушкины. Стрелки у них назад крутятся, и время от меня назад убегает. Я молодею.
— Не смешите, — замахала ладошкой хозяйка.
— Институт есть такой, — рассказывал Калачев, — в Москве, в Аргентине. Там гипнозом омолаживают. И есть еще такие точки, их древние китайцы открыли. Их каждый день массировать, помолодеете, как пить дать.
Хозяйка тут же поверила:
