Читать это было тем более горько, что я не мог не признать - их упреки оправданы характером публикации.
Многие немецкие читатели, - если судить по значительному большинству рецензий - увидели главный смысл книги в главе о Восточной Пруссии: бывший советский офицер сам рассказал о жестоких бесчинствах, которые творили его товарищи. Однако эта глава - только часть книги (42 из 729 страниц русского и 43 из 615 страниц немецкого издания). Такая субъективная "аберрация" восприятия естественна именно у немецких читателей. Но противо-естественно, когда кое-кто пытается навязывать моей книге роль защитного свидетельства в безнадежном процессе реабилитации нацистской империи и нацистского вермахта.
Неужели слепая жестокость мстителей и преступления тех негодяев, которые своекорыстно притворялись мстителями, могут оправдать или даже только ослабить вину преступников, чьи злодеяния возбудили жажду мести, служили аргументами для самых беспощадных проповедников расплаты?
Тогда, зимой 1945 года, многие в нашей армии были возмущены и потрясены так же, как я, и не менее решительно осуждали мстительную ярость и другие низменные инстинкты, возникшие у иных солдат за четыре года войны на всех путях от Волги до Одера, и жестокие страсти, высвобожденные в угаре победного наступления. Многие противодействовали насилиям и мародерству куда более успешно, чем я. В моей книге приведены (хотя, может быть, недостаточно подробно) конкретные примеры такого противодействия, которое оказывали и рядовые солдаты и маршал Рокоссовский.
События в Восточной Пруссии стали рубежными, переломными в моей судьбе. Но ведь не только они, а еще и другие обстоятельства привели меня в тюрьму, в лагеря и много лет спустя побудили писать.
На протяжении полутора десятилетий я вспоминал и записывал воспоминания о разных событиях моей жизни. Пока лишь часть этих записей стала книгой, которая возникла вовсе не потому, что я хотел оправдываться или жаловаться на злоключения.
Прежде всего я должен был рассказать правду своим детям и внукам, своим соотечествен-никам, моим ровесникам, правду о том, как жил, что мы действительно думали и чувствовали в пору самых трудных, самых противоречивых и самых жестоких испытаний нашего народа.
"Мы дети страшных лет России / Забыть не в силах ничего." Эти слова великого поэта Александра Блока стали эпиграфом-девизом для всего, что я написал. Исповедываясь, объясняя себе и другим, что же происходило со мной и со мне подобными в те годы, я хотел рассказать еще и о мучениках, жертвах нашей жестокой эпохи, память о которых могла бы исчезнуть бесследно. Хотел поблагодарить всех добрых людей, которых мне посчастливилось встретить. И хотел назвать негодяев.
