Спустя часа полтора обстановка сделалась менее напряженной, родня, ощутимо употребив во время ответных речей, активно общалась сама с собой. Алекс шепотом пытал Таэр насчет цен на потребительские товары, та от нечего делать отвечала.
«Получается, имперский кред чуть дешевле доллара, значит, один данарий стоит примерно восемь баксов. Стало быть, у меня четыреста с мелочью миллиардов долларов золотовалютных резервов, стабфонд», — он усмехнулся такой мысли и машинально отхлебнул из бокала. И только тут заметил, что в бывшем пустом кресле справа сидит и улыбается, глядя на Алекса, импозантный старикан лет семидесяти. Волевое лицо было испещрено глубокими морщинами, из-под кустистых бровей сверкали подвижные серые глаза. На голове у него красовался небольшой алый тюрбан, украшенный по центру крупной брошью с большим прозрачным камнем, в котором играли радужные переливы. Через плечо была перекинута длинная седая коса, к концу которой было прикреплено какое-то замысловатое украшение — судя по всему, из золота. Сам же он был одет в темные брюки и бордовую тунику, поверх которой было накинуто некое подобие темно-фиолетового халата без рукавов, украшенного золотым шитьем. Лицо старика показалось смутно знакомым: «Точно, именно он лил мне в рот какую-то гадость, Таэр сказала, что это было противоядие, которое спасло мне жизнь».
— Барон Куифи? — максимально вежливо поинтересовался Алекс.
Старик громко расхохотался и хлопнул Алекса по плечу:
— А мне этот горе-лекарь сказал, что ты все забыл, малыш, правильно, я всегда считал, что этим засранцам верить нельзя.
— Я действительно почти все забыл, так, только смутные обрывки воспоминаний.
— Я вот думаю, может, это и к лучшему? — хитро подмигнул барон. — Вот с родней даже встретился, и без ругани, кто мне раньше расскажи про такое — не поверил бы.
— Это Таэр с Баррой настояли, для улучшения образа, в связи с приближающимся делом в суде консулата, — скромно прокомментировал Алекс.
— Вот, еще и умных людей слушаться начал, а скоро, глядь, чем тени не шутят, пьянствовать и шляться в непотребном виде прекратишь, — продолжал балагурить барон.
— Да я что-то и в самом деле положительных чувств к алкоголю не питаю.
— Ты? — искренне удивился Куифи, ловким движением он выхватил бокал из рук Алекса и отпил, после чего воззрился еще удивленнее и демонстративно схватился за сердце. — Пожалей старика, обзови старым пердуном, что ли, а то помру сейчас от счастья. До чего яд полезный-то оказался, и где они раньше были?
