Господи, откуда в этом хрупком крошечном создании берется столько сил на крики, плач и недовольство?! Вон и кожа тонкая, почти прозрачная, а в складке у основания шеи топорщатся влажные волосики. Бедное дитя, подумала я с жалостью и удивилась своим мыслям.
— Я не знаю, что еще сделать, — растерянно произнесла Хайди, в изнеможении откидываясь на спинку качалки. — Просто не могу… я больше не в силах выдерживать ее плач…
— Тебе надо отдохнуть, — посоветовала я.
— Даже не знаю… Может, мне лучше… — забормотала она в ответ.
— Немедленно иди спать!
Резкий окрик, невольно сорвавшийся с губ, сработал как нельзя лучше. Хайди без лишних слов поднялась с кресла и, тихонько всхлипывая, ушла в спальню.
А я осталась наедине с плачущей Фисбой. Вначале я пыталась укачать ее на руках, описывая круги по детской, потом переместилась в кухню и гостиную, но малышка не успокаивалась. Потом я заметила у входной двери детскую коляску и, уложив в нее крошечный орущий сверток, покатила по подъездной дорожке. На часах было пять утра. Не успели мы отойти от почтового ящика шагов на двадцать, как крики стихли.
«Не может быть!» — обрадовалась я, не веря своему счастью и осторожно заглядывая в коляску. Прошла секунда — глубокий вздох — и снова разгневанный плач, еще громче, чем прежде. Я опять покатила коляску по дорожке, и вскоре наступила тишина! Вот оно, долгожданное спасение! Скорее на улицу, на набережную и гулять, гулять!
Когда мы подрулили к местному торговому центру, Фисба безмятежно спала под одеялом с умиротворенным выражением на крошечном личике. На набережной — как в пустыне — ни души! Дул прохладный бриз, шумел беспокойный океан, да поскрипывали колеса коляски в унисон моим шагам.
Правда, по пути в сторону кафе «Последний шанс» я все-таки разглядела еще одного ночного гуляку — далекий размытый силуэт в предрассветном полумраке двигался по пляжу каким-то странным образом. Только добравшись до оранжевого навеса «Клементины», я сообразила, что этот человек выделывает всевозможные трюки на велосипеде. То, балансируя на переднем колесе, подпрыгивает на пару футов над землей, то, наоборот, поднимает велосипед на дыбы, вращая в воздухе рулем. А потом крутит педали в обратную сторону, выписывая зигзаги задом наперед, чтобы неожиданно рвануть вперед и в прыжке пролететь над ближайшей скамейкой. Необычное зрелище завораживало, гипнотизировало однообразной непрерывностью движений. В памяти тотчас возник образ Хайди, размеренно раскачивающейся в кресле-качалке, затем взгляд упал на Фисбу, мирно посапывающую в коляске, а ведь это одна составляющая магии, успокаивающей монотонностью движений.
