– Ну чего ты, чего? Твое дерево? – Сразу сдаваться ему все-таки не хотелось.
– А вот и мое, чтоб ты знал. Еще с зимы. Советую запомнить, больше я повторять не стану.
Буйвол опустил голову и, шмыгая носом, исподлобья на что-то воззрился. Я проследил за его взглядом, и меня бросило в жар. Откуда-то, вероятно с прогулки, возвращалась та, в джинсах, чьего имени я никогда не произнесу – не хочется. В руке у нее был поводок толщиной с приличную палку. Естественно, она никого не замечала и вообще всем своим видом давала понять, что замечать не желает. Я испугался, как бы Буйвол не перехватил мой взгляд, и бросил небрежно:
– Классные джинсы, да?
– Что? Где? – очнувшись, испуганно пробормотал Буйвол.
– Джинсы, говорю, у нее клевые.
– Еще бы. Ее папаша мотается по всему свету.
– Откуда, интересно, ты знаешь?
– Да она из нашего класса.
Я присел на парапет. Девочка в джинсах уже скрылась в подворотне. Почему-то мне стало немного жаль Буйвола.
– Дома, что ли, влетело? – спросил я. Он шмыгнул носом и неохотно сказал:
– Нет. Я свалил.
– А из-за чего был скандал?
Буйвол махнул рукой и еще больше помрачнел.
– Опять небось что-нибудь сожрал?
– Сожрал, – нехотя признался он.
– И из-за этого столько шуму?
– Ну да. Запасы все-таки.
– Какие запасы?
– Ну на конец света.
– И ты все слопал?
– Все, – угрюмо подтвердил Буйвол.
– Э-э, заливаешь. Что-нибудь наверняка осталось.
– Ничего не осталось. Я даже с упаковками, – злобно прохрипел Буйвол.
Я замолчал. На голову каменному педагогу сел голубь. Распушил перья и принялся чистить клювом свое линялое декольте.
– Мне все время хочется есть, – тихонько простонал Буйвол. – Я же не нарочно.
– А она хорошо учится? – спросил я.
– Кто?
– Ну эта. В джинсах. Буйвол похлюпал носом.
– Хорошо. Ясное дело.
– А дома ты у нее когда-нибудь был?
– У кого?
– Вот тупая башка. У этой, в джинсах.
Буйвол надолго задумался, я же, неизвестно почему, начал нервничать.
– Нет, не был,– наконец сказал он.– Слышь, я уже считаю дни до этой кометы.
– Это еще почему?
– Хочу поглядеть, как она врежет моим предкам. Особенно как звезданет по отцовской машине. Из-за нее ведь все. Они каждый грош экономят, а мне есть охота. Разве я виноват?
– Могу дать тебе жвачку.
– Серьезно? Врешь…
Я дал ему одну пластинку, которую уже полгода таскал в кармане. Не помню даже, за что я ее получил от пани Зофьи. Буйвол стал торопливо жевать, зажмурившись и постанывая:
– Вкусятина. Вкусятина.
Это его излюбленное словечко; вероятно, оно означает «вкуснотища» и свидетельствует, что Буйвол счастлив.
