— Ты в порядке, милая?
— Ему нужно поговорить с отцом. Они слишком мало времени проводят вместе.
Расставание с детьми — это превратилось у нее в навязчивую идею.
— Мы справимся, я тебе обещаю.
— Ты никогда не сдаешься. Вот за что я тебя люблю. Ты никогда не прекращаешь бороться.
Дом уловил едва заметное изменение ее тона и настроения. Так начинается выздоровление, говорил врач.
— Я буду бороться за тебя до конца. — Он отнял у нее тарелку, взял ее руку и вытер с ладони мыльную пену. — Я должен подарить тебе другое кольцо, правда?
Во время беременности руки у Марии так сильно отекали, что ей пришлось распилить обручальное кольцо. С тех пор она не носила колец. Дому это не нравилось — он считал, что жена солдата должна носить красивое кольцо, символ того, что один человек любит ее больше всех на свете.
Она прикоснулась к кулону, который ей подарил муж.
— У меня есть это, Дом. Я буду носить его до самой смерти.
— Да, но…
— А у тебя разве что-нибудь есть? Ты ведь тоже не носишь кольца.
Она была права: кольцо цеплялось за перчатки, носить его было опасно при работе с электричеством и всякими механизмами.
— Я должна подарить тебе что-нибудь. Я никогда не дарила тебе ничего на память. Нам нужен какой-то символ того, что мы вместе.
Мария вытерла руки и принялась рыться в ящиках кухонного шкафа, где хранились всякие документы. Наконец она вытащила фотографию и ручку.
— Вот. — Она написала что-то на обороте снимка и протянула ему. — Помнишь?
Их сфотографировал Карлос в баре неподалеку от площади Эмбри, как раз перед тем, как Дом начал обучение в спецназе. Дом перевернул фото, чтобы прочитать надпись.
— Для того, чтобы я всегда оставалась рядом с тобой, — произнесла она. — Не отпускай меня. Держи его в кармане. Пожалуйста.
— Ты же знаешь, что я так и сделаю.
В последнее время, когда он ее обнимал, ему казалось, что она цепляется за него как за соломинку. Тяжелее всего ему было забирать свой вещевой мешок и уходить, оставляя жену в пустом доме. Он старался наслаждаться каждой минутой, проведенной с Марией, даже если ему приходилось вырывать ее из этих мертвых, холодных комнат.
— Он занят.
Услышав голос Маркуса, Дом буквально подпрыгнул от неожиданности.
— Твой отец…
— Ему позвонили и велели явиться к Председателю. — Маркус пожал плечами, изобразив на лице безразличие. — Его секретарша в университете сказала, что не знает, когда он вернется.
— Мне очень жаль, Маркус.
— Слушайте, мне пора. Когда нужно будет возвращаться, я тебя заберу, Дом. Береги себя, Мария.
