Бабах! Он стреляет в меня? Замасленный комбез весь в кровавых клочьях. Почему я почти не чувствую боли?
Бабах! Сейчас я ему! Где катана? Лицо врага расплывается и превращается в гротескную маску. Почему так холодно в рубке? Климатизатор сдох? Опять чинить! Вяло текут мысли. Несмотря на холод, хочется спать. Я уже ничего не вижу. Кажется, меня тормошат. Отстаньте, дайте отдохнуть! Что-то трещит! Очередь? Снова враги? Я сейчас!
Минутное просветление, отчётливо слышу женский голос:
— На стол! Аккуратнее, у него повреждён позвоночник! Теперь дайте треть «G»! Систему! Кровезаменитель, триста граммов. Давление в систему! Летаргин, десять кубиков! Колите прямо в трубку…
Доктор? Её же на катере… Или это я уже там, где она? И с этой мыслью я окончательно засыпаю.
* * *
Вот оно, как! Всё сам вспомнил! Надеюсь, меня полностью собрали? А летаргин, да! его колют в особо сложных случаях, когда пациент на грани. Хирургам удобнее, а больному всё равно: спи себе и спи, проснёшься здоровым или не проснёшься вовсе… Так, включили селектор: щёлкнуло и зафонило.
— Больной, как вы себя чувствуете? Не спите?
Бормочу в ответ невнятное: «мамально». Всё равно маска не даёт говорить.
— Вот и хорошо! Будем вас извлекать, доктор разрешил. Сейчас промывку сделаем.
— Угу.
Зашумел насос, гель пришёл в движение. Его сменяет тёплая вода.
— Не горячо?
— Э…
— Вот и отлично!
Вода тоже уходит, я повисаю на руках и ногах. Наконец крышка приподнимается. Жмурюсь от потоков света. Ловкие руки освобождают меня от фиксаторов. Я сажусь в своём ложе — вроде, всё действует — на ощупь сбрасываю маску. Лицо тут же протирают влажным полотенцем. Спасибо! Пытаюсь приоткрыть рефлекторно зажмуренные глаза. Меня вдруг обнимают руки в белых рукавах, и кто-то неловко целует в щёку. Запах знакомых духов.
— Стёпка! А ты откуда тут?
— Прилетела! Бросила всё и прилетела!
— С ума сошла, тебя же исключат!
— Не, не исключат! Я с твоим генералом летела, он пообещал замолвить за меня словечко! А если выгонят, сказал, возьмёт в Академию.
— Ну, ты даёшь, Стёпка! Ой, извини, я тут голый!
— Что я тебя голым не видела?
— Ты тогда посмотри, мне там ничего важного не отстрелили? — глупо шучу я.
— Ничего… Дурак!
И Степанида зарыдала. Держа её в объятьях я думал… Да ничего особенного я не думал. Просто мне было хорошо!
* * *
А вечером в выделенную нам со Степанидой комнату пришли гости: генерал Бондарь — начальник Академии, Мастер Оганесян, а с ними ещё и Михаил, всё ещё прихрамывающий, несмотря на льготные условия лунной гравитации. И Валентина Васильевна! От них я узнал подробности этого странного дела, которые уже три недели смаковал Интернет и пресса всей Системы. И только я, лёжа под летаргином, был не в курсе.
