Воскресенский оказался рослым осанистым мужчиной лет сорока-сорока пяти, с красивым и подвижным лицом старого ловеласа — любимца женщин. Его осанка выдавала в нем бывшего военного или спортсмена, прошедшего школу современного менеджмента. Потому он, вместо прищелкивания каблуками, постоянно кланялся и улыбался. Едва взглянув на фотографию Аристархова, метрдотель тут же его признал.
— Я очень хорошо его помню. Кто он такой я, правда, не знаю, но, по всему, какой-то крупный бизнесмен.
— Отчего вы так решили?
— "Птицу видно по полету", — воздев глаза, продикламировал метрдотель народную мудрость. — Высоко летает.
— Он с кем-то здесь вчера встречался?
— Так он же прибыл на день рождения Ларисы Плитченко. Я их лично обслуживал в банкетном зале.
— А кто она такая?
— Народная артистка Советского Союза, — гордо проговорил Воскресенский. — Неужто не знаете?
Во взгляде его читался ни один только укор, но и сочувствие к убогому майору милиции, который не знает великую актрису.
— Ну, кто ж не знает Ларису Плитченко, — решил тут же реабилитироваться Дмитрий. Действительно, в Новосибирске не было, наверное, человека, кто бы не знал актрисы «Красного факела» Ларисы Плитченко, актрисы, которая могла бы украсить любую сцену любого театра. Ее участие в таких, ставших уже легендами, спектаклях, как «Барабанщица» и «Варшавская мелодия» сделали их не только лучшими в стране, но и великими, поднятыми поистине на космическую высоту.
— Вы не заметили, в каком настроении был этот коммерсант?
— Нет, ничего такого я не заметил. Мужчина, как мужчина.
— А как он вел себя за столом, с кем разговаривал?
— По-моему, он произносил тост. Да, точно. А об остальном говорить не берусь, не помню.
— А когда он покинул ресторан?
— Когда покинул?... — Воскресенский задумался, припоминая. — А знаете, довольно рано. Одним из первых. Не было ещё одиннадцати.
Беркутов записал объяснения метрдотеля и направился в театр, который располагался в двух шагах от ресторана. К его счастью, Ларису Ивановну Плитченко он нашел в кабинете главного режиссера театра.
— Здравствуйте! Прошу прощение за внезапное вторжение, но у меня дело, не теряпящее отлагательств, — проговорил Дмитрий, входя в кабинет. Он представился и протянул служебное удостоверение главному режиссеру, мужчине средних лет то ли кавказской, то ли еврейской внешности.
— А что случилось? — забеспокоился тот, изучив удостоверение и вернув его Беркутову.
— Ничего особенного. Просто мне необходимо побеседовать с Ларисой Ивановной.
