Кэмерон искушал Эйнсли. Но не только чувственное желание влекло ее к этому человеку. Были еще его улыбка, тепло, которым светились его глаза, ей вспоминалось, как он волновался за Жасмин, как помогал хромой миссис Ярдли передвигаться по зеленой лужайке для крокета. Эйнсли хотела получить всего Кэмерона и владеть им безраздельно.
— Я думаю отправиться в Париж, мэм, — сказала Эйнсли.
— Следующим летом, с семьей? — заморгала ресницами королева. — Ну конечно, обязательно поезжай. Париж летом прекрасен.
— Нет, я думаю поехать через несколько недель.
— Ерунда, моя дорогая, это невозможно. В конца месяца у нас бал, после бала — много других дел, потом — Рождество.
— Да, мэм, — закусила губу Эйнсли.
Для королевы нет ничего важнее королевских развлечений, и Эйнсли понимала, что Виктория не захочет отпускать ее от себя.
— Поиграй для меня, дорогая, — улыбнулась ей королева. — Ты меня успокаиваешь.
Королева обхватила руками шкатулку. Теперь, когда она получила назад свидетельство своей тайной любви, на ее полном лице застыла маска безмятежности. Эйнсли подавила вздох, села за пианино и начала играть.
Спустя два дня Эйнсли вошла в гостиную и обнаружила стоявшего к ней спиной и гревшего руки у камина Кэмерона Маккензи.
Пока Эйнсли в полном смятении соображала, как ей поступить, сбежать или встретиться с ним лицом к лицу, Кэмерон уже повернулся к ней. Он окинул ее сверху вниз пристальным взглядом и даже не скрывал, что сердит. Очень сердит.
— Я оставила тебе записку, — едва слышно сказала Эйнсли.
— К черту ту записку. Закрой дверь.
— Что ты здесь делаешь? — удивилась она, подойдя к нему.
«Ну почему он так красив в своем потрепанном килте для верховой езды и в грязных сапогах?»
— Я приехал навестить свою любовницу.
— Понятно, — замерла Эйнсли.
— Я имел в виду тебя, Эйнсли.
— Я не любовница тебе.
— Тогда — свою любовь. — Кэмерон уселся на диване, даже не пригласив сначала сесть ее, достал из кармана фляжку и сделал внушительный глоток.
— Ты говоришь так, будто мы герои какого-то фарса. — Эйнсли села на стоявший рядом стул. — Готова поспорить, что ее светлости ты не сказал, что приехал навестить свою любовницу.
— Она просила совета насчет лошади, — пожал плечами Кэмерон, сделав очередной глоток из фляжки, — и я решил дать его ей лично.
— Очень разумно.
— Королева любит поговорить о лошадях.
— Любит, — кивнула Эйнсли. — Я сказала тебе, что сообщу о своем решении после «Сент-Леджера». Мне нужно время, чтобы подумать.
