— Что же случилось?
— За нами шпионил дундаруп. Коанук пронзил его своим копьем. Он упал без стона. Тогда Нирроба сказал Коануку: «Стой здесь, а я пойду к их лагерю». И Нирроба ушел.
— Что же мы не двигаемся? — спросил, подходя, Дик.
— Коанук убил шпиона, — отвечал Виллиго, — а Нирроба ушел к их лагерю. Нужно подождать Нирробу.
Пришлось подождать некоторое время. Наконец на поляну выбежал Нирроба, громко выкрикивая сигнал тревоги.
— Что случилось? — спросил канадец.
— Нирроба очень молод, — заметил Виллиго. — Он очень горяч. Пусть он сначала успокоится.
— Мы с Коануком были убеждены, что лесовики вошли в союз с дундарупами. Так и вышло. Лесовиков десять человек, а дундарупов двести. Они собираются идти против нас, окружить и взять в плен.
— Нужно сейчас же отправиться в путь! — вскричал канадец.
— Так, — холодно заметил Виллиго. — А куда же мой брат думает идти?
— Как куда? В твою деревню. Ведь мы же решили!
— До нашей деревни два дня пути. Нас успеют десять раз убить, прежде чем мы до нее доберемся.
— Так что же нам делать? Не можем же мы оставаться здесь!
Переговорив с Виллиго, канадец обратился к путешественникам.
— Вождь требует, — сказал он, — чтобы вы оставались здесь, пока он сходит сам и узнает точное число врагов. Главное же, он хочет разведать их намерения. С вами останутся Нирроба и Коанук.
— А вы сами?
— Я пойду с Виллиго. Ум хорошо, а два лучше, да, наконец, и моя винтовка не будет лишней. Впрочем, мы недолго проходим. Вернемся скоро.
Виллиго полагал, что лесовики встретились с дундарупами случайно. Общих интересов у них, по его мнению, не могло быть, и они наверное скоро разойдутся в разные стороны. Но во всяком случае следовало хорошенько ознакомиться с ближайшими намерениями этих случайных союзников.
Итак, названые братья бесшумно скользнули в кусты. Оливье и Лоран остались одни с Джоном Джильпингом и двумя нагарнукскими воинами, которые на досуге занялись подновлением своей яркой татуировки, для чего у каждого воина во время похода всегда имеется в запасе рог с красками. Солнце взошло уже давно, наводняя золотыми лучами широкую равнину, покрытую кустами желтой сирени, этого сугубо австралийского растения. Кроме них на равнине пестрели и другие яркие цветы, образуя вместе с зеленью роскошный пестрый ковер, отливавший нежным бархатом.
Не зная, куда деваться от тоски ожидания, Оливье и Лоран вышли на край опушки, где под защитой деревьев можно было обозревать всю долину; но вскоре приставленные к ним воины позвали их назад, энергичными жестами выговаривая им за неосторожность.
