— Вот и пришел бы он сам. Зачем же тебя присылать?
Борька оглянулся на дверь.
— Меня никто не посылал, Георгий Николаевич. Я сам пришел.
— А он что же сам не пришел?
— Он не придет.
Жора рассмеялся.
— Ну хватит тянуть резину. Говори прямо, что тебе нужно.
— Вот я и спрашиваю… — Борька даже поморщился. — Ветка хорошо плавает?
— Ну более или менее, а что?
— Вы залив знаете?
— Какой?
— Недалеко от плотины. Там еще островок есть, а возле него лилии растут.
— Знаю.
— Ветка доплывет до островка?
— А зачем?
— Георгий Николаевич, я не могу сказать.
— Называется, пришел поговорить по личному делу, — обиделся Жора.
— Хорошо. Только вы никому-никому, ладно?
— Ладно. Так зачем ему этот остров?
— Остров ему не нужен.
— Ничего не понимаю. Что же ему нужно?
Борька снова оглянулся.
— Вы обещали, Георгий Николаевич, помните?
— Помню, помню.
— Ветке нужны лилии.
— Зачем?
— Тайна, Георгий Николаевич, — умоляюще проговорил Мамалыкин.
— Ну раз тайна, можешь не говорить. Не пойму только, почему бы тебе самому не сплавать? Плаваешь лучше всех, нарвал лилий и отдал Ветке.
— Нельзя, — опустил голову Мамалыкин.
— Почему?
— Он не возьмет.
— Почему не возьмет?
— Принципиально.
— Вот какие словечки закручиваешь, — рассердился Жора, — а поговорить толком не можешь. Ну что я могу тебе посоветовать, если я не в курсе дела? — Жора немного помолчал. — Пусть даже личного.
Борька сидел, уставившись на пол, потом поднял голову, взглянул Копытину прямо в глаза.
— Я вам все скажу, Георгий Николаевич. Никто бы не должен знать, но тут такой случай — а вдруг не доплывет. Только вы…
— Знаю, знаю. Никому ни слова.
— Вчера у Маринки — она в том же отряде, где и Бережкова, — был день рождения. Ну вот. Ей цветов надарили. А еще букет лилий был…
— Кто плавал?
— Я.
— А кто разрешил?
— С вожатым плавали. Ну и вот, а Катя увидела и говорит: «Ах какие лилии! Какая прелесть!» Маринка ей говорит: «Возьми», а та не берет. «Тебе, — говорит, — подарили». Ветка услышал, даже побледнел. Я-то рядом стоял, все видел. Потом, когда мы на волейбольной были, он сказал Бережковой: «Хочешь, у тебя завтра такие же лилии будут? Даже лучше». — «Хочу. Только это будут не твои лилии». И смеется. «Почему?» — «Тебе же не доплыть». Тогда Ветка стал вдруг такой серьезный-серьезный и говорит: «Это будут мои лилии. Я доплыву». Бережкова сразу стала говорить: «Не надо, я пошутила, не плавай». А он: «Я сказал — точка». Он упрямый, Ветка, знаете?
— Знаю.
— Я потом ему говорю: «Хочешь, я для тебя сплаваю?» Он показал кулак: «А по шее, — говорит, — хочешь?» Вот и все, — Мамалыкин снова опустил голову. — Вот я и пришел к вам.
