Журналист приложил ладонь к воображаемому козырьку.
– Слушаюсь, товарищ командир!
– Ступай, ступай, я в тебя верю.
Они распрощались, и Гоголев вышел из издательства с тяжелым чувством на душе. Владимир понимал: дело не в том, что он медленно выдает «продукцию». Тертый, опытный зубр Степанов уже слишком близко подобрался к правде. Прочитав сотни рукописей, редактор пришел к выводу: это писала женщина. Каким же надо быть дураком, чтобы послать ему текст в рукописном варианте и явно выполненный женским почерком! Это усугубило подозрения редактора. Что же будет дальше? Гоголев сделал несколько шагов по тротуару и тяжело опустился на скамейку, стоявшую в маленьком сквере. А дальше будет еще хуже, если Владимир не напишет следующий роман, причем быстро и качественно. Пока у Степанова нет никаких доказательств, одни лишь догадки и предположения, и поэтому пути к спасению у Гоголева еще есть… Заскрипел тормозами подъезжающий к остановке автобус. Гоголев быстро вскочил в заднюю дверь и, держась за поручни потными ладонями, пытался сохранить равновесие, пока водитель, окончивший неизвестно какую школу вождения – наверное, выпускающую камикадзе, – гнал машину по узким улочкам приморского городка.
В маленькой комнатке было душно. Гоголев включил кондиционер, сразу наполнивший помещение прохладой, и достал из тумбочки черновики очередного романа Дианы. Он уже не раз возвращался к строкам, написанным ее округлым почерком, не раз перечитывал часть неоконченного произведения и с досадой бил кулаком по столу. Да! Первая часть была прекрасна, она обещала очередной бестселлер, однако смерть женщины оборвала шедевр на самом интересном месте, и перед Владимиром стояла сложная задача – дописать книгу за другого человека. Во-первых, нужно было выдержать до конца стиль погибшей дамы, во-вторых, продолжать развивать события так, как это сделала бы сама Красовская. Ни того ни другого у него не получалось. Гоголев скомкал листы первой части и попытался в стиле погибшей женщины начать совершенно новое произведение. Опять неудача! На чистый лист не легло ни строчки.
«Я бездарь, – с горечью подумал мужчина. – Самый настоящий бездарь. Так мне и надо!»
Он отшвырнул все написанное в угол и принялся сочинять заново, постоянно подстегивая себя: давай, теперь тебе ничто не мешает! Но что-то мешало… Промучившись таким образом полдня, Гоголев сдался и принялся уже в сотый раз успокаивать себя. Возможно, сегодня просто не его день. Сколько времени и сил было им потрачено на поиски убийцы Дианы, сколько нервов! Может быть, это и не давало дорогу его новым произведениям? Может быть, все еще впереди? Когда стенные часы пробили восемь, он лег спать, с головой укрывшись простыней и не замечая духоты. Следующего дня Владимир ждал как манны небесной. А что ему еще оставалось делать?
