Отец в ярость пришел. Никогда его таким не видела. Лицом потемнел, с каким-то утробным хрипом кинулся на родственника, повалил на пол, отнял перстень. Подхватился, тяжело дыша, да как хлестнет меня наотмашь по лицу кулаком с зажатым намертво подарком. Я потеряла сознание.
Недооцениваем мы власти барахла,- горько усмехнулась Людмила.- Оно исподволь все человеческое в душе подтачивает. Не успеешь оглянуться, а там - пустота. Если у тебя есть все это,- она обвела взглядом комнату,разумеется, будешь сыт и доволен. Но если только ради этого жить...Людмила резко покачала головой.- Ты заметил, у нас в доме обычай - давать вещам собственные имена. Для родителей они больше, чем вещи, и это страшно.
После того случая я долго болела,- нахмурившись, продолжала она.Врачи сочувствовали: нервы... Когда отошла немного, решила, что перестану себя уважать, если хоть в малом, незначительном буду зависеть от вещей, от денег. Что отныне у меня свой мир и он ни одной из граней не заденет того иного мира чужих людей, в котором существуют родители. Ушла бы из дому, но мать пригрозила, что наложит на себя руки. Я осталась, поставив условие полная независимость. Так и живем с тех пор, почти не общаясь, рядом и бесконечно далеко друг от друга. Я таки уйду от них, когда верну все, что родители на меня затратили.
Она замолчала, покусывая тонкие губы.
- Я и представить не мог,- пораженно бормотал Фрасин,- мы так давно встречаемся, и ты даже не намекнула, ни единым словом...
- Не хотела, чтобы ты окунулся в чужую семейную грязь,- прервала Людмила.- Мне казалось, ты сможешь меня понять. С тобой было легко. Но когда ты появился у нас в новой шикарной машине, с дурацкой этой шубой и купеческим портсигаром, у меня словно оборвалось что-то внутри. Всем этим ты будто заслонялся от меня, уходил, оказывался по другую сторону - с ними...
- Люда!.. - воскликнул Фрасин.
- Если бы я сказала "да",- не обратив внимания на его возглас, продолжала Людмила,- у нас были бы дети. Ты никогда не задумывался, Фрасин, чему мы могли бы их научить, какими людьми воспитать?
- Господи, да чем же мы хуже других!..
Глаза женщины потемнели, сузились:
- Это слова отца,- прошептала она.- Не хочу я, не желаю быть такой, как они, Фрасин. Я собой должна быть, только собой, понимаешь? Каждый человек обязан сделать в жизни такое, чего, кроме него, никто не совершит. Иначе это не жизнь, а иллюзия. Впрочем,- произнесла Людмила устало,- я не собираюсь ни в чем тебя переубеждать. Просто решила рассказать все как есть, чтобы понял: не нужно нам больше встречаться. Лучше оборвать сразу, не мучая друг друга.
