Эта приниженность окрылила Петра II; он стал ещё более отдаляться от своего первого министра. Как ни хитёр был Меншиков, но, сделав большой промах историей с червонцами, он окончательно восстановил против себя юного государя и его сестру, царевну Наталью.
Император-отрок с великими княжнами и со всем двором переехал в Петергоф и чрезвычайно радовался тому, что вырвался из-под опеки, из дома Меншикова, и Александр Данилович стал опасаться, что дни его власти сочтены.
К этому ещё присоединился его разрыв с Остерманом, которого Меншиков восстановил против себя своим заносчивым характером.
Как-то Меншиков стал упрекать Остермана в том, что он плохо следит за воспитанием и образованием юного государя и за его преподавателями. Не обошлось без угроз. Это обидело Остермана, и между двумя важными министрами произошёл разрыв.
Однако Меншиков, упрекая Остермана в плохом воспитании государя, был прав. Император-отрок, находясь в Петергофе, предавался различным увеселениям и развлечениям и не обращал никакого внимания на книги и на преподавателей. Теперь при нём неотлучно находился князь Иван Долгоруков; он изобретал для юного государя различные забавы и развлечения, и они оба целые дни проводили то на охоте, то на прогулке. Про свою обручённую невесту государь совсем забыл и обратил всё своё отроческое внимание на красавицу тётку, царевну Елизавету, которая тоже была не прочь пококетничать с красивым племянником.
Однажды, гуляя с нею по петергофскому парку, император сказал ей:
— Ах, Лиза, ты не знаешь, как я люблю тебя, как люблю!.. Я только тогда и весел, когда ты со мною.
— Спасибо, государь племянник, — ответила ему красавица царевна, слегка улыбаясь.
— Ты всё смеёшься надо мной, Лиза, всё считаешь меня мальчиком.
— Нет, ты взрослый, у тебя, Петруша, усы пробиваются.
— Да перестань ты смеяться, Лиза! — топнув ногой, капризно проговорил император-отрок. — Тебе вот смешно, а мне горько… очень горько.
— С чего, Петрушенька?
— А с того: я вот тебя люблю, а ты меня не любишь.
— Я не люблю тебя? Что ты, Петруша! Я люблю тебя, как государя, как племянника.
— И только!.. А я… я люблю тебя больше. Я вот подрасту и непременно женюсь на тебе.
— Вот как?.. А ты, Петруша, забыл, что у тебя есть невеста?
— Нет у меня никакой невесты, — хмуро промолвил юный государь.
— А дочь Меншикова, Мария?
— Не напоминай мне про неё, Лиза! Я и слышать про неё не хочу! Она и сам Меншиков страшно, страшно надоели мне!
