— Что Меншиков? Не страшен он мне, Лёва!
— Ты правду говоришь. Иванушка, бояться Меншикова тебе не след. Против него у тебя есть защитник, посильней и могущественнее Меншикова.
— Ты про государя говоришь? Так до него меня теперь не допускают. Меншиков к себе увёз государя и стережёт его как цербер. Ну да авось ненадолго. Пётр-то Алексеевич сильно меня любит и, наверно, скоро призовёт к себе! Да и впрямь, кто лучше меня его повеселить да позабавить может? Эх, скорей бы это случилось! Уж посмеёмся мы тогда над Алексашкой!
— Тише, Иванушка, что ты кричишь? У Меншикова везде есть уши и глаза.
— Дай только подрасти императору, он обрубит у Меншикова долгие уши и выколет его не в меру зоркие глаза.
— Ох, Иванушка, с тобой как раз наживёшь беду немалую. Тебе хорошо — у тебя, говорю, есть заступа. А за меня кто заступится?
— А я-то? Забыл про меня? Меншикову хотелось услать меня из Питера куда-нибудь подальше, да не пришлось.
— Император заступился за тебя?
— Да! Меншиков задумал женить государя на своей дочери, но это ему не придётся, — посматривая из предосторожности по сторонам, тихо проговорил князь Иван.
— Как не придётся? Да ведь княжна Мария Александровна уже объявлена невестой государя.
— Что же из того? Только объявлена. А ведь и в самый девичник часто свадьбы расходятся.
— Знаешь, Иванушка, лучше оставим про то говорить. Не место и не время. Ты лучше скажи мне причину своей печали.
— Что говорить! Ты моему горю, Лёвушка, не поможешь.
— А кто знает? Может быть, и помогу Ты только скажи… ведь знаешь, что я для тебя вдрызг расшибусь.
— Спасибо, спасибо, Лёвушка… Слушай… влюблён я…
— Так с того и тоскуешь? Это на тебя не походит.
— А ты спроси, товарищ, в кого я влюблён-то?
— В кого, в кого?
— В графиню Шереметеву [8].
— Неужели Наталью Борисовну полюбил? Да как это тебя угораздило?.. Графиня Наталья Борисовна не по тебе…
— Знаю, Лёвушка, знаю! Не стою я её. Она святая, а я… Ну что я против неё?.. Бесшабашный гуляка.
— Да расскажи, Иванушка, как это случилось?
— Увидал я графиню Наталью, и она душу мою озарила. Видал ты, Лёвушка, когда-нибудь Наталью Борисовну?
— Раз только видел.
— Ну, ну, что? Какой она тебе показалась?
— Только и могу сказать тебе, Иванушка: красота графини Натальи Борисовны какая-то особая, не человеческая.
— Именно, именно… Сам я, Лёвушка, сознаю, что любить такую девушку мне не след. Она выше любви, я… я не смею любить графиню Наталью и всё же люблю её.
— Посватайся.
