— Мы поженились после первого курса, — начал рассказывать Иван, когда Ася потеряла всякую надежду продолжить беседу. — Нас тогда называли идеальной и самой красивой парой. Я не напрашиваюсь на комплимент, — тут же поправил он себя, — и не хочу льстить себе. Тогда я был молодой и свежий, не износившийся, как теперь. А Лена — ты ее видела, — она всегда была предельно внимательна к своей внешности.
Ася не согласилась с оценкой Ивана относительно его персоны, но в ответ лишь неопределенно повела плечом, не поднимая глаз.
— Многие нам завидовали, — продолжал Иван. — Некоторые признавались в «белой» зависти, а мы с Леной смеялись. Нам вообще тогда было очень весело.
— Завистники любят обелить себя, — задумчиво проговорила Ася.
— Что? — не расслышал Ваня.
Ася повторила громче, и внезапно ей стало понятно поведение Юлиана. Его бесконечные жалобы на начальство, на родственников, на друзей предстали перед ней как длинная цепь одной большой зависти. Она простерлась и на Асю, непонятно только, в чем ей завидовать. Ну да Бог с ним!
— Вполне возможно, — отрешенно согласился Иван. — Свадьба у нас была роскошная. Родители постарались.
Ресторан, арендованный на два дня, гостей человек двести, машины, пиршество, музыка — словом, все по программе. А брак продлился едва три месяца. Впрочем, два месяца было нормально.
Ася горько усмехнулась про себя: «нормально» — не то слово, каким обычно выражают чувства молодожены. Она всячески избегала этого слова в своих романтических поисках и уж тем более боялась «нормального» брака.
— Сначала мы жили у ее родных, потом — у моих. В Одессу вернулись к началу занятий. Тогда и начались трудности. Мы жили в общежитии. Комендант, конечно, выделил нам втихаря отдельную комнату — за определенную мзду. Но суть общаги от этого не изменилась — общая кухня, общественный душ и туалет, двери комнат практически нараспашку, заходи кто хочет. Мои родные обещали помочь с квартирой, но все не так быстро решается, а ожидание только добавило раздражительности. Короче, через месяц Лена начала усиленно посещать подружек на разных этажах и в другом общежитии. Домой приходила поздно, но не злая — единственное, что радовало меня. Потом стала пропадать до утра, говорила, что допоздна задержалась во втором общежитии. И пока я упивался собственной верностью жене, надо мной уже смеялся весь факультет. Еще через месяц она сообщила, что уходит к Юлиану и сама займется разводом, а потом сказала об аборте. Я даже не знал, что она была беременна. Вот я и взорвался, проклиная свою праведность и непогрешимость. Досталось тогда и общежитию, и институту, и преподавателям, и студентам. И выгнали бы меня — и правильно сделали, — если б не Демьян Степанович. Из общаги меня поперли, и он приютил меня в своем доме. А тут родители через пару недель приехали с ордером на квартиру в подарок. Вот так я и оказался со свадебным подарком и без жены.
