Завтрак, обычно начинавшийся веселыми приветствиями и громкими возгласами доны Изабеллы, прошел тихо и мрачно. Сама хозяйка, одетая в закрытое платье темно-коричневого цвета, прошествовала к столу какой-то тяжелой походкой, ее лицо было уставшим, а глаза - красными. Также молча поковырялась в тарелках, затем, пожелала всем приятного аппетита и удалилась.
Говорить что-либо в присутствии прислуги, толпящейся за спинами, было нельзя, поэтому, встав из-за стола, попросил дворецкого:
- Проводите меня, Паоло.
Он подхватился и последовал за мной в коридор, где мы остановились.
- Слушаю вас, дон Микаэль.
- Паоло, попросите сеньору принять меня, это поможет разрешить некоторые возникшие проблемы, - его лицо едва заметно скривилось, в глазах промелькнули легкое удивление и непонимание. - Это очень важно.
- Хорошо, дон Микаэль, - с терпеливостью человека, который тратит драгоценное время на ненужную болтовню, дворецкий учтиво поклонился и добавил: - доложу немедленно, и как только сеньора изволит, сразу же вас уведомлю. Но боюсь вас огорчить, это будет не ранее времени сиесты. Дона Изабелла сейчас занята решением неотложных дел.
- Но она не собирается покидать владения?
- Сегодня никуда не собирается, это абсолютно точно, - он еще раз поклонился, развернулся и направился по коридору вглубь замка.
Судя по бесстрастному выражению лица, Паоло меня не воспринял и не услышал. Ну чем таким важным может помочь сбежавший вчера из рабства молодой дворянин неведомой страны? Тем более, когда цена вопроса неподъемная - весом почти в восемьсот испанских фунтов серебра. Да, по системе СИ двадцатого века, это полтонны.
Что ж, времени - вагон и маленькая тележка, нужно заняться решением собственных неотложных дел. Теперь можно спокойно посмотреть, чего же приобрел благодаря безрассудной и рискованной акции?
Закрыв дверь комнаты на задвижку, подошел к оконной решетке, где стоял секретер или, правильнее сказать, комод, вытащил тубус и высыпал на верхнюю крышку драгоценности - россыпью, в коробочках и мешочках. Но в первую очередь меня интересовали документы.
Подтащил к комоду тяжеленный стул, уселся и приступил к делу. Там, в ящике, разные листочки и свитки лежали в разных отделениях, но, когда уходил, в тубус их впихивал в общей скрутке, поэтому сейчас разворачивал каждый лист, читал и раскладывал по собственному разумению.
Первая группа документов, самая большая: это переписка некоего Луи Мерсье с различными людьми. Например, одно из писем, адресованное ему, было написано на каком-то обрывке листа плохоньким французским языком. Вот небольшая выдержка: 'Имей в виду, Луи, кроме нас двоих, только Одноглазый знал, что в казне Братства кроме двенадцати тысяч луидоров были и ценные бумаги Французской Вест-Индийской компании. Он же единственный знает, что ты на самом деле испанец. Подумай, может, стоит с ним разобраться. А еще ходит слух, что служанка, которая отравила стариков Кемпферов и вычистила железный денежный ящик торгового дома их сына Джона, это твоя Анна. И что сама она вывезти все не могла, ей кто-то помог. Об этом болтали в таверне Хромого Пью. Так что, на Тортугу лучше вам не соваться. Заберешь это письмо у Красотки и помни, что она знает и меня, и тебя, и Анну. Отблагодари ее, и после этого всем будет спокойней. И сваливай в Старый Свет. А мой кузен давно вернулся и перебрался в Константинополь, у него там связи на самом верху. Здесь тоже есть чем поживиться. Приезжай, когда кончится война, но если срочно надо, меня найдешь в Марселе. В Черепахе спросишь Андре Музыканта и скажешь, что тебе нужен Кот. Не задерживайся, здесь нам не рады. Привет сестре'.
