Когда родители взяли Сережу и Наташу из колонии, Сережа, закончив среднее образование, поступил в университет на естественный факультет, Наташа — на искусствоведческий.
Сережа унаследовал в значительной степени и нервность своего отца и отличные способ-ности. Работая успешно в своей научной области, впоследствии он стал профессором Киевского университета.
Наташа работала одно время в Музее изящных искусств (теперешнем Музее изобразитель-ных искусств им. А.С Пушкина) в Москве. Сблизившись в музее с одаренным искусствоведом Андреем Дмитриевичем Чегодаевым, она вышла за него замуж. У них — единственная дочь Машенька, очень талантливая юная художница, всеми нами любимая.
В 1924 году умер мой брат <Николай…> Смерть его произвела на Михаила Осиповича, который его очень любил, чрезвычайно тяжелое впечатление.
Сам Михаил Осипович отличался неважным здоровьем. У него была наклонность к туберкулезу, но, тем не менее, в его здоровье, казалось, ничего особенно угрожающего не было. В начале 20-х годов его легочное заболевание довольно сильно обострилось Ему удалось получить разрешение на выезд за границу, и они всей семьей прожили год за границей в небольшом курортном городке Баденвейлере (там, где умер А.П.Чехов). Это пребывание на курорте оказалось очень благоприятным. Михаил Осипович поправился, и они вернулись в Москву.
Через год после смерти моего брата, в феврале 1925 года, Михаил Осипович, вернувшись с какого-то своего доклада или заседания в Академии художественных наук, почувствовал себя неожиданно нехорошо. У него сделались сильные боли в груди. Вызванный врач определить заболевание не сумел и предположил припадок печени. Заболевание оказалось припадком грудной жабы. Михаил Осипович, промучившись день и ночь, на следующий день на рассвете умер.
Н.М.Гершензон-Чегодаева. Первые шаги жизненного пути
Я ощущаю в прошлом много для себя важного, о чем хотелось бы поговорить и оставить в памяти хотя бы в виде слов, написанных на страницах тетради.
Грустно лишь, что эти слова не смогут воплотить самого главного аромата и поэзии того, что было когда-то и в чем самые факты, то, что можно рассказать или записать, составляли только одну сторону, наименее важную, а самым важным было когда-то неуловимое, неосязаемое, душистое и сверкающее ощущение жизни, молодости, радости бытия. Как это закрепить? Как удержать? Как передать силу жизни, кипевшую ключом во мне — маленькой черноглазой, всегда веселой девочке, пронизанной вечным ощущением счастья?
