— Да ладно, Насть, неважно. В общем, не знаю, что делать теперь… Вадим меня в номер отправил, а сам не знаю где.
— Сними другой номер или лучше лети в Москву. Чего там сидеть теперь, какой уже отдых?
— Не знаю, не знаю… Черт, какая я дура! А этот тоже! Вот сука, зачем он это сделал? Вадим даже не разговаривал со мной…
— Оксан, у меня тут вторая линия. Перезвонишь?
— Д-д-да…
Оксана всхлипнула и тяжело уронила руку с телефоном на колени.
* * *
Поздно вечером, в начале двенадцатого, переодевшиеся и посвежевшие после душа, мы заходим в отель. Бебек несет в руках бутылку водки из своих личных запасов, укутанную в белый пакет. Быстро пройдя по неярко освещенной террасе лобби-бара, мы оказываемся у большого круглого стола, скрытого от глаз туристов выступающей стеной и кустарником в кадках. Ильхам запускает руку в маленькое окно, расположенное на уровне его груди, и выуживает три высоких стакана. На звон из окна выглядывает бармен:
— Три колы?
Усевшись, я подвигаю к себе зеленый пластиковый стул и укладываю на него босые ноги.
— Сколько ты водки с собой из Москвы притащил? — спрашиваю я Бебека. Его взгляд даже в темноте кажется мне хитрым и торжественным.
— Еще есть, не переживай.
— Я не переживаю, я удивляюсь.
— А помните, как мы в начале сезона играли после дождя в атриуме в футбол? — тихо говорит Ильхам и глотает разбавленную колой водку. — У нас тогда три туриста было. Три туриста…
— Что, устал, Ильхам?
Бебек хмыкает и чиркает несколько раз подряд моей зажигалкой, высвечивая капли колы на пыльном столе. Я вытаскиваю зажигалку из его пальцев:
— Отдай, нервный ты мой.
— Почему? Я бы еще и в Египет на зимний сезон съездил, — отвечает Ильхам, бросая на меня внимательный взгляд.
— А я нет! — поспешно вставляет Бебек. — Все, хватит с меня туризма. Уродливая работа.
— Что в ней такого уродливого? — злюсь я. — Особенно в твоем случае? Бабы, море, сосны… Да и деньги очень даже хорошие для твоего возраста и статуса. Некоторые прошлогодние-то самарские квартиры себе после сезона купили. Вот ты сам, как эти русские туристы! Вечно ноешь. Нельзя даже поинтересоваться, как у тебя дела, чтобы потом не выслушивать все твои заморочки.
— Тамара, тебе чего, водка не в то горло попала? — недоуменно спрашивает Бебек, отодвигаясь от меня. — А квартиру, между прочим, только Власовы купили, и то им родители помогли.
Я вздыхаю и отпиваю из стакана теплую, пощипывающую язык жидкость.
— А вообще, да. Тупая работа, согласна. Туристы тупят, потому что они отдыхать приехали: даже если дома с ними все в порядке, то здесь им мозги не нужны. Самое серьезное решение, которое они принимают, — пойти ли им глазеть на лавки до обеда или после. Мы тупим, потому что работа большого ума не требует. Врать и продавать только и нужно уметь. — Потянувшись, я отщипываю веточку от туи в кадке и растираю ее между пальцев. — И у меня такое чувство, что жизнь проходит мимо… пока я тут, в соснах…
