— Как это? Как же без ствола-то? Руками его душить, что ли?
Петрухин опять засмеялся, похлопал Клюева по плечу:
— На хер тебе ствол, Леша? Ты ж стрелять-то не умеешь. Дай тебе ствол — ты все испортишь, снайпер ты мой безрукий.
— А как же тогда? — недоумевал Клюв.
— Ты кислое любишь?
— Кислое? Какое кислое?
— Ну, например, лимоны, — сказал Петрухин.
***
Белые ночи в Питере… Белые ночи — и этим все сказано. Если ты никогда не был в Питере в белые ночи… о, если ты не был!… Приезжай. Приезжай обязательно. Плюнь на все дела. На дачу. На огород. На ремонт, который ты откладывал три года, а теперь наконец взялся сделать. Скажи жене: «Достала! Ты меня достала…» Начальника, который не дает отгула, пошли в жо… ну это… ну договорись с ним по-хорошему. И приезжай.
А когда ты окажешься на набережной ночью в середине июня, ты сам все поймешь.
Сначала тебя охватит восторг. Восторг, ощущение чуда. Ощущение, что ты попал в фантастический мир сказки и сам стал маленькой частью его. Огромный небесный купол над тобой чист, полет ангела в его выси бесконечно прекрасен. Почти невозможен в своем совершенстве.
А потом… потом тебя охватит тоска. Ты и сам не поймешь: отчего она? Откуда? Зачем? Но похожая на тепло остывающего гранита набережных тоска войдет в тебя… бесшумно, бесшумно… Да отчего же так? Оттого, что нельзя сохранить каждую секунду этого мира. Оттого, что каждую секунду он меняется, а ты не можешь вместить их все… А волна от прошедшего катерка накатывается… накатывается, накатывается… облизывает шершавую гранитную стену набережной и исчезает. Белая ночь умирает, растворяясь в рассвете, и медленная смерть ее совсем незаметна.
…Алексей Алексеевич Клюев плевал на все эти страдания по белой ночи. Он крепко сжимал в руке ремень спортивной сумки, которую нес на плече. Внутри лежала, прикрытая футболкой, граната «Ф-1». Она же — «лимонка», «фенька», «эфка». Клюв был спокоен. Он хорошо раскумарил и был спокоен, как сфинкс. А под стелькой кроссовки лежал еще один чек герыча. А еще лежали в кармане баксы… Скоро, когда он сделает дело, у него будет много денег, а следовательно и героина. Светку-сучку с хвоста долой! Пусть на кайф п…дой зарабатывает. Он теперь и сам, без нее, с усам. Он — киллер. То, что первое покушение не удалось, ничего не значит… Ничего. Ведь обратились деловые именно к нему. Значит, оценили. Значит, разглядели в нем силу и решимость.
Клюв едва не прозевал тот закуток, о котором говорил ему Петрухин. Но вспомнил все-таки и, воровато оглянувшись по сторонам, юркнул за куст шиповника. Теперь оставалось только ждать. Под кайфом это нетрудно, только бы не задремать.
