— Ну, вы — известный пессимист, вам ведь ничем не угодить, — и поспешил удалиться в свое купе.
Девятого мая Колчак позволил уговорить себя отдохнуть. Состав передвинули на станцию Исеть, где загодя были подготовлены егеря для охоты и лодки со снастями для рыбной ловли. Однако адмирал был в дурном настроении, высказал недовольство погодой и приказал Попову немедленно отправлять поезд в Екатеринбург.
В уральскую столицу приехали на следующий день, утром, а вечером открылся съезд деятелей фабрично-заводской промышленности Урала и Приуралья. У входа в особняк Колчака ждал Сахаров.
Верховный правитель выступил на съезде с тусклой длинной речью, глухо и невыразительно жевал слова о значении промышленности, ее роли в грядущей победе, и, как он сам хорошо видел, вызвал лишь скуку и разочарование. Фабриканты полагали, что речь пойдет о цифрах, субсидиях, сырье, станках, а вместо этого выслушали школьные прописи, известные даже магазинным приказчикам.
Ужинали в доме суконного фабриканта Злоказова. Столовая без всякого смысла была набита коврами, хрусталем, массивной, будто на железнодорожных вокзалах, мебелью, весьма фривольной живописью, бог знает какого века и происхождения.
Колчак сидел между Будбергом и Сахаровым, искренне и глубоко ненавидящими друг друга, и молча копался вилкой в серебряной тарелочке, совершенно не желая есть.
Мысли его неизменно вращались вокруг своего ближайшего окружения. Это случалось с ним всякий раз, когда рядом был Будберг, и адмиралу приходилось слушать его скрипучий, как протез, голос.
Колчак вполне достоверно знал, что в его Совмине властью полностью распоряжается Иван Андрианович Михайлов — министр финансов, торговли и промышленности. Наглый, льстивый при нужде, далеко не дурак — «Ванька-Каин» сколотил в правительстве свою собственную группу, которая боготворила и безоговорочно слушалась ловкого прохвоста. В группу входили подголосок Михайлова — министр иностранных дел Иван Иванович Сукин, наштаверх Дмитрий Антонович Лебедев и бывший полицейский чиновник Павел Павлович Иванов-Ринов. Последний получил чин генерал-лейтенанта от Колчака и был поставлен во главе Сибирского казачьего войска. «Полицейский ярыжка», как заглазно звали Ринова в омском штабе, со страстью держиморды обожал Сахарова, и тот, в свою очередь, отзывался о Павле Павловиче с неизменной нежностью.
За ужином, изрядно выпив, Сахаров размахивал руками и решительно утверждал, что Ринов еще покажет большевикам, где раки зимуют, «это уж поверьте мне!»
