Здесь еще не остывших от боя и воодушевленных победой людей настиг посланный комкором аэроплан. Летчик передал приказ Неймана — вернуть отряд в Мысовую. Рокоссовскому и Вараксину надлежало прибыть в штаб Экспедиционного.
Константин Константинович распорядился отдыхать до утра, а на рассвете трубачи огласили бивак сигналом «Вызов коноводов». Дорога на Гусиное озеро покрылась клубами пыли. Конники, стрелки, обоз, телеги с ранеными устремились на север.
Отдохнув накоротке в Мысовой и отмывшись от походной грязи, оба командира выехали в штаб корпуса.
Нейман, увидев их у себя в кабинете, весело потряс товарищам руки, крикнул куда-то за перегородку:
— Чаю — красным героям! И перекусить что-нибудь!
Отхлебывая коричневый кипяток с блюдечек, все трое доброжелательно и весело поглядывали друг на друга и улыбались.
Наконец Нейман сказал:
— Ты вернешься в свой полк, Константин Константинович. Отряд Петра Ефимовича будет подчиняться тебе. Вы — старые друзья, и я надеюсь — все будет хорошо.
Рокоссовский кивнул.
— Слушаюсь.
Нейман спросил:
— У тебя одно «Красное Знамя», тезка?
— Орден? Один.
— Одному — скучно, — улыбнулся Константин Августович. — Штаб корпуса ходатайствует о твоем награждении за подвиг у Мысовой.
Потом он справился у Вараксина:
— Как идет сбор исторических материалов, Степан?
— Нормально. Бьем белых.
— Ну, хорошо. Я вас больше не задерживаю.
Оба командира поднялись. У двери Вараксин остановился, сказал Нейману:
— Я к Щетинкину и Рокоссовскому. Не возражаешь?
— Давай, — кивнул, Нейман. — В пути-дороге удачи вам, командиры!
* * *
Азиатская кавалерийская дивизия агонизировала.
Таяли ее люди, боеприпасы, последние надежды на успех.
Отряд Щетинкина, 35-й кавполк Рокоссовского и красномонголы шли по пятам врага.
Вблизи реки Эгин-Гол Унгерн разделил дивизию на две колонны. Он увел два конных полка и обоз с ранеными вперед, оставив начальнику второй колонны 1-й и 2-й полки и приказав во что бы то ни стало задержать красных.
Генерал Резухин не был наивным человеком и новичком в войне. Он вполне понял, что его казаки оставлены на реке в качестве затычки, и эта затычка не выдержит напора врага. Положение сложилось безвыходное — и все-таки Резухин орал на командиров, требовал стоять насмерть, одним словом — вел себя неразумно, если иметь в виду соотношение сил и обстановку, в которой находилась колонна.
Офицеры мрачнели и тишком ругали ошалевшего генерала:
— Кричит, аж из шкуры вылазит!
Наконец у них лопнуло терпение и они решили: спастись можно, лишь убрав с пути Унгерна и Резухина. Заговор возглавил полковник Островский.
