В течение ряда лет ее проверяли с помощью множества сложных тестов, и все без толку. В конце концов Минако это надоело. Она увезла дочь подальше от ультрасовременных медицинских центров, ставших для девочки чуть ли не постоянным местом жительства, и поселила здесь, в этом убежище.
Хана унаследовала изящную красоту своей матери – ее кожу, напоминающую фарфор, дивный овал лица, красиво очерченный чувственный рот. Но к этому она добавила силу воли, завидную способность к изучению языков и искусств и еще более глубокий, чем у матери, отпечаток таинственности. Отца давно не было с ними, поскольку Минако выставила его за дверь, как только поняла, что он женился на ней из-за ее богатства. С дочерью он либо не хотел видеться, либо ему не позволяла это делать Минако, которая, как заметил Юджи, ревностно защищала девочку от всего, что могло бы ее расстроить.
По правде говоря, Юджи был первым, кто наконец понял Хану. Минако тоже пыталась понять свою дочь, но после стольких лет, в течение которых она постоянно сравнивала ее развитие с развитием других детей, она привыкла видеть в Хане прежде всего инвалида. А Юджи просто казалось, что сестра не такая, как все, и поэтому, помимо любви, она вызывала в нем любопытство. Со своей стороны. Хана замечала его интерес к себе (в этом он был абсолютно уверен) и отвечала ему взаимностью. Они были как бы полюсами одной батарейки.
Юджи знал, что обязан любить ее по долгу брата, но она ему и без того нравилась. Хана отличалась остроумием и часто смешила его, но он редко видел, чтобы смеялась она. Хана поражала всех своей проницательностью. В конце концов это ее качество стало невыносимым для окружающих. Частые депрессии сестры, внезапные и глубокие, беспокоили Юджи прежде всего потому, что он не понимал их причины. В его душу часто закрадывался страх, что они являются результатом воспаления мозга и непонятных изменений, происшедших в нем.
Общение с Ханой нередко вызывало в памяти Юджи строки из стихотворения его любимого поэта Тэнигучи Бусона:
... Утренняя дымка.
Как на изображении мечты,
Люди идут своими путями.
От нее он уходил всякий раз с пониманием того, что мир представляет собой нечто большее, чем это ему пытались втолковать в школе, и что, помимо известных, существуют и другие всеобщие контакты, о которых наука даже не догадывается. Юджи затруднялся сказать, что является правильным путем "сквозь дымку", что отражением реального мира, а что – всего лишь миражем.
